Лицом к лицу   ::   Леонов Виктор Николаевич

Металлическая каска то сползает набок, то давит на голову, привыкшую к бескозырке. Получаем винтовки-полуавтоматы с ножевыми штыками, гранаты РГД и вещевые ранцы, рассчитанные на солидный груз.

Смущенные своим необычным видом, предстали мы перед старшим лейтенантом Георгием Лебедевым. Он настороженно приглядывался к нам, точно сомневался: брать таких в отряд или не брать?

- С подплава? - строго спросил Лебедев. - Это хорошо! Старшина Мотовилин!..

В дверях появился высокий русоволосый моряк, тог самый знаменитый разведчик Степан Мотовилин, о котором уже писала газета "Краснофлотец".

- Новички, - Лебедев кивнул в нашу сторону. - Займитесь...

После завтрака Мотовплин уводит нас в горы и показывает, как надо ползать и маскироваться в камнях, метать гранату и колоть штыком. Мы стараемся, и уж через два дня Мотовилин, довольный первыми нашими успехами, говорит:

- Ребята вы хорошие, ничего не скажешь! Надо бы, конечно, учить вас еще и учить, да некогда: ночью собираемся в поход.

3

Саша Сенчук погиб в первом походе.

Он был первым убитым, которого я увидел на войне. Смерть Саши сильно меня потрясла, хотя перед товарищами я старался не выдать своего волнения.

В кубрике спят вернувшиеся из похода разведчики. На нарах, слева от меня, пустует место Саши Сенчука. Справа блаженно посапывает Коля Даманов, который из-за моей оплошности чуть не погиб там, в горах...

Я думаю о Саше, смотрю на Колю Даманова, и меня одолевают невеселые мысли.

Усталое тело требует покоя. Закрываю глаза, силюсь заснуть и не могу избавиться от одного и того же навязчивого вопроса: гожусь ли я для службы в морской разведке? Степан Мотовилин в присутствии Лебедева похвалил меня за храбрость. Да и сам старший лейтенант сказал: "Дрались вы, Леонов, здорово! Егерей не боитесь - это главное. А умение придет". Никто не заметил и никто, вероятно, не догадался, что происходило со мною, когда мы пересекали лощину в горах. Это было уже после гибели Сенчука. Преследуемые врагами, мы отходили к морю, к своему боту. Сзади меня полз разведчик Григорий Харабрин, бывший шофер Дома моряка. Нещадно ругаясь, он кричал мне: "Живей! Падай! Убьет!" А я не падал. Я шел, полусогнувшись, совершенно безразличный к свисту пуль. Бежать не было сил, а лечь на землю боялся. Да, я боялся упасть на землю! Мне казалось, что тогда ноги опять сведет судорогой, и я уже не встану, как не встанет больше Саша Сенчук...

Гриша Харабрин ругал меня потом за ухарство и за мальчишество:

- Прет, выставив егерям корму! А они мажут...

Коля Даманов никому не рассказал о конфузе с гранатой. Я утешаю себя тем, что в первом бою с каждым может такое случиться. За это меня не осудят. Я сам себя осуждаю. Я писал в рапорте контр-адмиралу, что буду хорошим разведчиком, а сейчас начинаю в этом сомневаться. Хорошие разведчики вернулись с задания и спят. Спят Мотовилин и Харабрин, Радышевцев и Даманов. Спят, отрешившись от всяких забот, и утром, свежие, отдохнувшие, готовы будут к новым походам, к новым боям. А я копаюсь в своих переживаниях. Для меня, правда, это первый бой, и еще неизвестно, как я буду себя чувствовать после второго, третьего...

Зарываюсь головой в подушку, но долго не могу заснуть, и на этот раз спокойно перебираю в памяти каждую деталь минувшего боя.

* * *

...Нас было двадцать два разведчика.

Мы погрузились на бот, вооруженный двумя пулеметами, и взяли курс к устью реки Большая Западная Лица. В пути Лебедев сказал нам, что в районе высадки придется атаковать Опорный пункт неприятеля. Наша задача - разгромить этот пункт и при возможности захватить "языка".

На море штиль. Тихо и на побережье Мотовского залива, покрытом камнями и валунами, куда почти вплотную причалил бот.