Дочь банкира   ::   Карасик Аркадий

Мать во время свидания в следственном изоляторе прижала к стеклу исписанную Тыркиным тетрадочную страницу. Потом показала конверт с адресом. Точно, пятнадцатая башня, восьмой этаж, сорок пятая квартира!

Время — двенадцатый час ночи — конечно, не для нанесения пусть даже дружеских визитов, но иного выхода нет. Не должен Окурок выставить его за дверь, не должен! Бывшему сослуживцу обязательно будут предоставлены горячий ужин и раскладушка с чистым постельным бельем.

Несмотря на позднее время, Николай ещё раз обошел вокруг башни, прислушался, осмотрелся. Страшно не хотелось тащить за собой хвост, подставлять армейского дружка. Такой поступок пахнет предательством, а сержант Родимцев никогда предателем не был.

Но вокруг тишина, ни одного человека. Если не считать тщедушного мужика в пижаме, выгуливающего крохотную лохматую собаченку. Представить его милицейским топтуном либо бандитским прихвостнем все равно, что его щенка взрослой овчаркой.

И все же не мешает убедиться. Риск невелик, с хилым пижамником он одной рукой справится.

Парень поднял окровавленный воротник рубашки, прикрыл носовым платком рану на щеке. Ничего подозрительного — болят зубы. Подошел к мужику.

— Приспичило псу? — дружелюбно спросил он, настороженно оглядывая собачника. — Поздненько для прогулок.

— И не говори, друг, — с досадой ответил мужик. — Как полночь, это сатанинское отродье выть начинает, царапать дверь. Замучился. Жена — с ножом к горлу — выведи Мальчика пописять и — все тут. Откажешь — очередной семейный скандал. Вот и приходится…

— А ты бы отвез эту доставалу подальше и оставил — авось, подберет какой-нибудь полуночник.

— Не раз хотел, да жинка — в слезы. Больно уж по душе ей пришлась лохматая тварь…

Дружно посмеялись над собачьими и женскими причудами.

Николай, отмахиваясь от комаров сорванной с дерева веткой, вошел в под»езд. На самом деле — напряжен и собран. Если и поджидают его килеры, то только на первом этаже возле лифта. Поднимать стрельбу на лестнице им небезопасно — разбуженные жильцы мигом вызовут милицию.

Но в холле башни — никого. За исключением спящего на подстеленной газете бомжа. Рядом с ним — ополовиненная бутылка водки, валяющийся на боку грязный стакан, черствый ломоть хлеба. Николай брезгливо переступил через разбросанные ноги алкаша, обутые в рванные кросовки. Помедлив, нажал кнопку вызова лифта — она загорелась.

Слава Богу, не отключен, не придется считать ступеньки, ожидая на каждой площадке нацеленные стволы.

Покинув грязную, со стойким запахом мочи, лифтовую кабину парень постоял возле двери, оббитой коричневым дермантином. Заглянул на пролет лестницы, ведущий на девятый этаж, обследовал седьмой. Кажется, никакой опасности, можно не тревожиться. Затаив дыхание, позвонил.

Тройное нажатие пуговки звонка — два раза быстро, один — спустя пяток секунд. Условный знак, значение которого Семка должен отлично помнить. Именно так Николай сигналил ему нажатием указательным пальцем на ладонь, когда друзья пробирались в самоволку к одному им известному пролому в заборе, огораживающем гарнизон десантного полка. Дескать, замри — патруль!

Тыркин открыл дверь сразу, без предварительных распросов — кто да зачем, да кого нужно? Пропустил в полутемную прихожую гостя, защелкнул три хитрых замка.

— Освободили? — негромко спросил он, закрывая приоткрытую дверь в комнату. — Или… самовывозом?

— Жена спит? — вопросом на вопрос ответил Родимцев, проходя на кухню. — Базар не для женских ушей.

— Третий сон видит Наташка, — усмехнулся хозяин, доставая из шкафчика початую бутылку водки и трехлитровую банку с консервированными огурцами.