Мегабитовая бомба   ::   Лем Станислав

6

Кроме этого, командовать парадом начинают: А) теория хаоса (нелинейная или частично линейная) — небольшое начальное изменение приводит к неохватно большому разброду в последствиях (конечному), В) уже противоречивая теория катастроф, С) насыщенная поправками неодарвиновская теория естественной эволюции. Значение имеет следующий вывод из этого разнообразия: человек всегда исходил из как можно более простого предположения (и эстетично употребительного), а затем, продолжая познавательское движение, был вынужден все больше усложнять первоначально созданный образ. Сложность постоянно растет во всех областях сферы познания, иногда скучно и бесплодно, как гуманитарные «моды». Недавно я с удивлением следил за диалогом философа и теолога, рассуждавших о том, откуда берется индивидуальное человеческое чувство осознания личности, откуда берется «Я». Неврология, подкрепленная исследованиями патологий, уже получила много результатов для естественнонаучного ответа, хотя еще и не все. Однако в собеседники старались не касаться эмпирических исследований. Фома Аквинский мог бы с полным пониманием следить за их раннесредневековой риторикой. А в то же время душа понемногу начинает уступать эрозийному натурализму, результату медико-невролого-психиатрической патологии. Искренне же наивным хвастовством являются все чаще встречающиеся заявления, что скоро будет построен кот-робот и что от кота-робота до разумного робота дорога будет не слишком длинной. Это неправда. Роботизированный кот будет наверняка мурлыкать, но из мышей, которых он не поймает, никто паштета не изготовит. Наша современность удивительно влюблена во всякую дешевую серость и лишь бы какое искусство, например упаковывание соборов или башен и мостов в бумагу. Если можно ВСЁ представить как искусство, то искусство уже нигде нельзя будет найти.

7

Таким образом, ускоренный взрыв мегабитовой бомбы превращается на моих удивленных глазах в гига— или терабитовый взрыв, в котором небольшие осколки «неизбитой правды» (например, смертность всех нас) взмывают в небо как мыльные пузыри. А выхватыванию «того, что существенно» служит у человека около ста миллиардов нейронов (хотя никто этого точно не подсчитал; меня учили десятилетиями, что в черепной коробке у нас «только» 12 миллиардов нейронов). Это и есть то волшебное зеркало, в котором отразится весь мир. Незнания начальных данных никто стыдиться не должен, особенно философ, копающийся в прошлом нашего вида. Демографическая бомба скорее всего не взорвется, так как рождаемость в мире уменьшается (хотя и неравномерно). В то же время информационная бомба уже взорвалась и находится в состоянии разлета осколков. Сеть связи не поможет. А artileс ? Украшенная новыми названиями или прозвищами, искусственная интеллектуальность, перво-наперво заметим, не существует, а если и возникнет, то с многочисленными упрощениями. Может, это и лучше, что ее пока нет.

8

В качестве проводника, указывающего основные направления эпистемы, не помешало бы новое издание труда под названием «Энциклопедия неведомого» («Encyclopaedia of Ignorance») ; первое издание, nota bene еще не совсем устаревшее — с семидесятых годов, — у меня есть на столе. Обозначались в нем проблемы, на которые мы еще не имеем ответа, или сами проблемы были плохо поставлены. Впрочем, и полностью признанные неважными заслуживают внимания, так как и на ошибках можно доучиваться. Я уже вспоминал о бледном доказательстве «невычислительности» (transcomputability) компьютеров произвольной информатической мощности Г. Бреммермана (H. Bremmerman) : невозможность, которую он считал доказанной постулатами физики твердого тела с подкреплением солидной математики, была опровергнута биогенетической алгоритмизацией, идущей от естественной эволюции. Манфред Эйген (Manfred Eigen) говорил мне, что в науке «никогда не следует говорить НИКОГДА». Можно, конечно, говорить о неосуществимости того, что in abstracto возможно.