Могу хоть в валенке дышать !   ::   Карпов Владимир

Как, впрочем, и редкостная его мастеровитость выражалась в нем на послевоенный лад. Увидел, скажем, что на двери лоджии нет ручки, располосовал большую консервную банку, скрутил, такую присобачил, чтоб уж взяться, так взяться!..

За день я замучил телефонный диск, тщетно пробиваясь к Б., человеку о т т у д а, где меняют режимы в стране. Племянник и сын обошли коммерческие лавки нашего городка, довольствуясь все тем же мистически пугающим эффектом от демонстрации черных филинов с часами в когтях.

Отец объявился лишь к вечеру. Непривычно озадаченный, приглушенный. Заметно обозначились старческие, потянувшиеся к ушам плечи. К прежним условиям образованная, молодая жена добавила новые требования: суженый должен оформить ежемесячное перечисление на ее расчетный счет своей ветеранской пенсии, по крайней мере ее семьдесят пять процентов... Что-то отцу в понимании происходящего было явно неподвластно.

- К Настеньке сейчас по пути завернул, - с нежнейшим трепетом признался он, - родня ее набаламутила и убежала. И сидит опять старуха одна, головой качает...

Не знаю, как он провел ночь, но еще светало, когда раздался звонок. На пороге был отец с телевизором в инвалидной коляске.

- Будить вас не стал, у Ивана, под вами живет, коляску взял: он каждый день в пять жену на прогулку вывозит... Пойду верну.

Автобусы еще не ходили, получалось, он уже дважды сносился туда-сюда, прикатил через весь город телевизор! Н-да!.. Однако и ночка была у молодых!

Пояснять отец ничего не стал. Лишь сказал, энергично растопырив пятерни:

- Не та тут у вас в Москве старуха! Не та!

К началу рабочего дня он вернулся к прежней установке: с красными книжечками к главе администрации.

- Я ему свою ветеранскую, а ты свою - бахнем ему об стол!

Прежний наш разговор все-таки возымел действие, и отец отказался от мысли тыкать книжкой в нос.

- Да этот глава, поди, сидит там сейчас, хвост прижал! - Я становился изощреннее, овладевая отцовской терминологией.

Это убедило. Мы отправились не в администрацию, а в паспортный стол.

Я пристроился было к очереди, но тятя - ветеран! - процокав лыжной палкой о керамическую плитку, вошел прямиком в кабинет начальника. И скоро из кабинета раздался душераздирающий крик:

- Пропорю, гад!

Я опрометью бросился на голос, распахнул дверь и увидел: полный человек в форме майора милиции, вобрав в себя живот, стоит у белой стены, за креслом, а дед, неистово потрясая палкой, целится в него блистающим острием. За другим столом, в углу, также белый и прямой, как бы завис сержантик.

- Я что, дурака перед вами валять пришел?! - наступал дед. - Вова, покажи ему руку! - отец схватил меня за запястье, ткнул ладонь в глаза майора, а рядом выставил свою пятерню. - На, смотри, одна рука!

Довод действительно был неоспорим: похожи руки!

- Я не сомневаюсь, что это ваш сын, - ласково заговорил майор, выворачивая глаза на палку, - но, к сожалению, в нашем обществе пока еще существуют некоторые формальности... - теперь он умоляюще смотрел на меня.

- Отец, давай я сам с ним переговорю, с глазу на глаз, покажу ему свою красную книжечку... - все точнее улавливал я убеждающую отца аргументацию. Да, видимо, и его собственный довод - одинаковые пятерни, хотя при старчески исхудалом запястье пальцы отца были толще, натруженнее, - не мог не убедить человека. Не слепой же!

Отец вышел. Майор, вытирая испарину, все тем же странным для представителя столь почтенной профессии вкрадчивым голосом принялся мне объяснять то, о чем я уже слышал в ЖЭУ и в суде.

- Но проще всего для вас, - дополнил он, - оформить опекунство, как на чужого пожилого человека, нуждающегося в уходе... - Майор чуть помолчал и добавил: - Не обижайтесь, но просто по-человечески хочу вам сказать: хорошенько подумайте, прежде чем прописывать такого папу...