Долг грабежом красен   ::   Серегин Михаил Георгиевич

В этот момент трубку у нее отняли, и до слуха Валерия снова донесся спокойный ровный голос незнакомца. Валерия поразило, насколько хорошо владеет собой этот человек, который только что кричал на него, оскорбляя и угрожая.

– Слушай меня внимательно, Валера, – произнес мужчина. – Сейчас ты мне скажешь адрес, по которому находишься, и будешь ждать нас, пока мы к тебе не приедем. Передашь нам документы, после этого твоя жена и дочь будут отпущены. Забирай их и сваливай из города куда-нибудь подальше – так распорядился Сатаров… Если же ты вздумаешь смотаться, то и тебе и твоей жене с дочерью я не завидую… Мы их по частям разошлем твоим родственникам…

В трубке снова воцарилась тишина, которую незнакомец снова прервал через несколько секунд:

– Если ты мне не веришь, Валера, я могу прямо сейчас доказать тебе, что это не пустые слова… Гриня, ну-ка подтащи сюда девчонку…

Лобников услышал в трубке пронзительный детский крик и, словно обезумевший, сам заорал в трубку:

– Не-ет!! Слышишь?! Нет, не трогай ее! Я никуда не уеду, я буду вас ждать.

– Ну, вот и хорошо, – снова ровным спокойным голосом ответил бандит, – называй адрес… Я говорю об адресе того места, где ты на самом деле сейчас находишься, а не о той туфте, которую ты нам только что задвигал…

Лобников машинально продиктовал адрес квартиры, где он находился.

– Отлично, мы приедем примерно через час, – ответил бандит и отключил связь.

В трубке послышались короткие гудки, но Валерий не слышал их. В этот момент он явственно осознал, что он почти уже покойник. Это было странное чувство – он мог дышать, ходить, курить, он мог даже уйти из квартиры, но при этом он четко осознавал, что жить ему осталось считанные минуты и его ждет такая же участь, как и Капустина.

Еще пять минут назад он думал, что ему повезло и смерть Андрея Капустина послужила своеобразным предупреждением о нависшей угрозе.

Но все оказалось наоборот. Бандиты Сатарова действовали проворнее, чем он предполагал, и сумели предугадать планы Лобникова и расстроить их.

Заплетающейся походкой Валерий подошел к столу и грузно плюхнулся в кресло.

«Мне осталось жить не больше часа», – эта мысль крутилась в голове Валерия, нагоняя на него все больше страха и ужаса.

Он с тоской во взгляде посмотрел на фотографию жены и дочери. В глазах жены читался какой-то скрытый упрек.

Однако выражение лица Машки было по-прежнему веселым и безмятежным.

Глядя на лицо своей дочери, Лобников твердо понял, что он и шагу не сможет ступить из этой квартиры. Он останется здесь, дожидаясь своих убийц.

Несмотря на то что это решение потребовало немало мужества, нервы Лобникова не выдержали. Он судорожно сжал подлокотники кресла, так что костяшки его пальцев побелели, и, закрыв глаза, тихо, почти беззвучно заплакал.

* * *



Из состояния прострации его снова вывел телефонный звонок.

Он открыл глаза и посмотрел на мобильник.

«Ну вот и все, – подумал Валерий, – похоже, они приехали».

Он медленно взял трубку и так же медленно поднес ее к уху:

– Я слушаю, – пробормотал он.

– Здравствуй, Валерий, – послышалось на другом конце. – Ты все еще на месте? Признаться, я был почти уверен, что ты сбежишь.

Голос говорившего с ним мужчины показался Лобникову знакомым.

– Кто это говорит? – переспросил Валерий.

– Не узнал меня? – усмехнулся собеседник. – Впрочем, в твоем состоянии это немудрено. Ладно, сиди на месте, я сейчас поднимусь, и мы с тобой поговорим… Только учти сразу – давай обойдемся без фокусов, не усложняй жизнь ни себе, ни мне.

Разговор был уже закончен, а Лобников все еще пытался вспомнить, кому именно принадлежал этот хрипловатый ровный баритон.

Время тянулось так медленно, что Лобникову показалось, что прошло не меньше десяти минут.