На берегах Невы :: Одоевцева Ирина Владимировна
Страница: 34 из 37 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕАх, сердце женское, как оно беспечно! 22.05.10 - 21:54 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
Встречаясь на улице, два гражданина из «недорезанных» шептали друг другу, пугливо оглядываясь:
— Слыхали? Гумилев-то! Так и заявил матросне с эстрады: «Я монархист, верен своему государю и ношу на сердце его портрет». Какой молодец, хоть и поэт! Слух этот, возможно, дошел и до ушей, совсем не предназначавшихся для него. Вывод: Гумилев монархист и активный контрреволюционер, был, возможно, сделан задолго до ареста Гумилева. …Шесть часов вечера. Падает снег. Я иду домой с родственных именин. По Бассейной. Я сегодня ни в Студии, ни в «Живом слове» не была. И не видела Гумилева. Меня ждут дома. Но я сворачиваю на Преображенскую. Ничего, опоздаю к обеду — к этому у меня уже привыкли. Я поднимаюсь с черного хода. Парадный недавно заколотили — для тепла и за ненадобностью. «Нет теперь господ, чтобы по парадным шляться!» Дверь кухни открывает Паша, старая, мрачная домработница, неизвестно, как и почему служащая у Гумилева. То ли Аня — вторая жена Гумилева, дочь профессора Энгельгардта — оставила ее мужу в наследство, уезжая с новорожденной дочкой в Бежецк, то ли сам Гумилев, угнетенный холостым хозяйством, предложил мешочнице, продававшей на углу яблоки из-под полы: — Хотите у меня работать? Сыты будете. Как бы там ни было, но Паша верой и правдой служила Гумилеву, к их обоюдному удовольствию. Исчезла она — и опять по неизвестной мне причине, не то умерла, не то ей снова захотелось мешочничать — весной 21-го года. Сейчас она еще здесь и встречает меня мрачно-фамильярным: — Входите. Дома! Эта Паша, несмотря на свою мрачность, была не лишена стремления к прекрасному. Иногда, когда Гумилев читал мне стихи, дверь комнаты, где мы сидели, вдруг открывалась толчком ноги и на пороге появлялась Паша. Гумилев недовольно прерывал чтение. — Что вам, Паша? — А ничего, Николай Степанович, — мрачно отвечала Паша, уютно прислонившись к стенке, спрятав руки под передник. — Послушать пришла стишки. Только и всего. И Гумилев благосклонно кивнув ей, продолжал чтение, будто ее и не было в комнате. Как-то он все же спросил ее: — Нравится вам, Паша? Она застыдивась, опустила голову и прикрыла рот рукой: — До чего уж нравится! Непонятно и чувствительно. Совсем, как раньше в церкви бывало. Ответ этот поразил Гумилева: — Удивительно, как простой народ чувствует связь поэзии с религией! А я и не догадывался. Впустив меня, Паша возвращается к примусу, а я, стряхнув снег с шубки и с ног, иду через холодную столовую. Никогда я не входила к Гумилеву без волнения и робости. Я стучу в дверь. — Войдите! И я вхожу. Низкая комната, мягкая мебель, Книги повсюду и теплая тишь… Впрочем, я лучше приведу полностью все это стихотворение, написанное мною под Рождество 1920 года: Белым полем шла я ночью И странник шел со мной. Он тихо сказал, качая Белоснежной головой: — На земле и на небе радость — Сегодня Рождество! Ты грустна оттого, что не знаешь, — Сейчас ты увидишь его. И поэт прошел предо мною, Сердцу стало вдруг горячо. И тогда сказал мне странник: — Через правое взгляни плечо. Я взглянула — он был печальный, Добрый был он, как в стихах своих, И в небе запели звезды И снежный ветер затих. И опять сказал мне странник: — Через левое плечо взгляни. Я взглянула. Поднялся ветер И в небе погасли огни. А он стал злой и веселый, К нему подползла змея, Под тонкой рукой блеснула Пятнистая чешуя. Год прошел и принес с собою Много добра и много зла И в дом пять, по Преображенской, Я походкой робкой вошла: Низкая комната. Мягкая мебель, Книги повсюду и теплая тишь. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|