На волне Субуксии - 2   ::   Кучик Андрей

Для Землелюбов, движимых искренним желанием любить Землю более глубоко и насыщенно, а также для удобства с ней (Землей) Общения, - вырубка лесов является, своего рода, условием их существования и жизненно необходимым фактором выживания. Однако продолжающееся уже длительное время уничтожение лесной зоны приносит свои, не менее серьезные, проблемы.

Эти environmental problems, взаимоотношения человека с внешней средой занимают в творчестве Пелевина центральное место. Так или иначе, эта тема звучит практически во всех его произведениях.

".. обследовав верхушки поваленных сосен, медведь внимательно осмотрелся по сторонам, в надежде найти какие-либо ускользнувшие из его внимания детали и пытаясь воспроизвести в памяти все события, предшествующие данному стечению обстоятельств. Однако не обнаружив ничего необычного, что бы указывало на ошибочность выбранного им маршрута, он уселся посреди поляны и принялся размышлять о причинах столь рано выпавшего снега. Мысль о том, что окружающее его пространство, усыпанное холмиками пней и сваленными в беспорядке стволами деревьев, являлось именно тем ельником, где он провел прошлую осень и зиму, не казалась ему больше реальной и связанной с его представлением о сущности происходящих в Подснежном Мире перемен".

Незавидные судьбы горных, степных и лесных медведей, лишенных коры деревьев, осенних плодов и растений, как одних из главных поставщиков наркоактивных веществ, необходимых им для погружения в зимний эйфорический сон-анабиоз, тревожной волной вливаются в повествование, наполненное, отнюдь, не праздными размышлениями об этих "удивительно умных, благонравных и, вследствие этого, чрезвычайно одиноких" обитателях нашего мира:

"Все эти дни, проведенные им даже без аналога эфедрина, уже исчезнувшего из корешков мерзлой полыни, и заставившие потерять всякую надежду снова ощутить тот тягучий, горьковато-терпкий медоморфный аромат раздавленной толокнянки, слежавшийся в ковре опавших и набухших хвойных веток, рождали в его спокойной и терпеливой душе какое-то не испытанное им ранее чувство. Все чаще вслушиваясь в это новое, незнакомое ему ощущение, медведь находил его весьма не добрым и требующим к себе самых решительных и неотложных действий, направленных против такого явного вмешательства в его обычный, однако, столь нелепо нарушенный порядок жизни. "Не местный, стало быть", - попробовал он переключить ход мыслей на человека с топором. Однако новая волна нарастающего тревожного беспокойства заставила его обратно задуматься о Буром и его рассказе об алкалоиде, название которого он так и не запомнил".

Тысячи несчастливых и озлобленных медведей-абстинентов, лишенных действия пролонгированного диметилтриптамина, накапливающегося в конце каждой осени в хвое и стволах молодых деревьев, шарахаются тем временем по вырубленным степным пространствам бывшей СССР в поисках хоть какого-нибудь ширева, способного заменить им этот предусмотренный природой наркотик, регулирующий биологическое равновесие вида и охраняющий их психическое здоровье:

" - Что, медведя в ломке не видел? - мрачно спросил он, переводя взгляд с Медведева на его дорожную сумку. - Водка есть?..

Медведева не столько удивил вопрос животного, сколько сам голос, интонация и тембр которого оказались поразительно знакомыми. От стремительности развивающихся событий, мысли в его голове неожиданным образом перемешались и начали вдруг думать совершенно самостоятельно, совсем не заботясь о тех вещах, которые, по мнению Медведева, следовало думать в первую очередь.