Не быль, но и не выдумка - Фантастика в русской дореволюционной литературе   ::   Ревич Всеволод

" Чтобы герой не погиб без воздуха, автору приходится ввести и подробно обосновать научно-фантастическую гипотезу о том, что воздух заполняет все пространство между небесными телами и что благодаря именно этому они не падают друг на друга. Несмотря на всю наивность объяснения, трогает то, что автор подумал об этом препятствии; немало фантастов XIX и даже XX века ничтоже сумняшеся отправляли своих героев путешествовать по космосу в воздухоплавательных аппаратах. Естественно, Луна оказалась населена "равномерно мыслящими" существами. Стоило бы туда лететь в противном случае? "О небо! не сплю ли я? вопиет Нарсим, обращая стремительно на все стороны взоры: Луна населена!.. вот города... деревни!.. Ах! я вижу и самих тварей... Боже мой, здесь такие же человеки!.." Но вот уже оправдать сходство лунного и земного языков автор не позаботился. Каковы же были первые "русские" селениты? Конечно, добродетельные, конечно, скромные и трудолюбивые; государств и государей на Луне нет, законов тоже, но мораль находится под надзором родовой организации, во главе которой стоит мудрый старец. Науки не в почете, ибо патриархальность активно обороняет себя от всяких новомодных веяний. "Кто пустится в разные выдумки, тому мы не даем есть, и голод всегда заставляет его образумиться". Дома на Луне сооружаются из драгоценных камней, а крыши из золота. Вид этих строений вызывает в сыне Земли трезвую мысль: мол, местным жителям очень повезло, что земные колумбы еще не добрались до них со своими конкистадорами. Нарсим уже, наверно, устал восторгаться нравами лунатистов, весьма напоминающих щербатовских офирцев, как вдруг появился новый герой из местных - Квалбоко, который совершил подобное же путешествие на Землю, и оттертому в сторону Нарсиму остается только комментировать его рассказы. Историю человечества, начиная с Адама и Евы, Квалбоко излагает не самым лестным для нас образом, в духе "Персидских писем" Монтескье. "Зависть, злоба, честолюбие, гордость, зверство, суть наследственные побуждения, коими провождаются все их деяния". Нарсим пытается вступиться за попранную людскую честь, но получает резкий отпор от Квалбоко. И совершенно понапрасну, потому что, как вскоре выясняется, золотое царство на Земле все же есть, а именно, Россия, управляемая Екатериной. (До этого места перед нами была фантастическая сатира, и вдруг тон повествования резко изменился и стал медоточивым.) И все-то там благоденствуют, захлебывается от восторга Квалбоко, все трудятся, все счастливы, следов войны нет и в помине, там не знают о казнях и религиозных притеснениях, так как на престоле мы видим "самую премудрость...". "Ее царствие есть образец, с коего долженствует копировать себя владетелям" - таким панегириком Екатерине заканчивается эта странная повесть. Замечу, кстати, что она была напечатана в журнале "Собеседник любителей российского слова", скромным редактором которого была сама императрица (и княгиня Е. Дашкова). Как тонко заметил Державин от имени Фелицы. т. е. Екатерины II:

Ме воспрещу я стихотворцам Писать и чепуху, и лесть...

(Впрочем, во многом "Собеседник..." был очень интересным изданием, ему посвящена одна из первых крупных работ Добролюбова.) Конечно, Левшин не первый и не последний, кто славословил власть имущих, но тут автора явно занесло, он не знает удержу. Левшин, как характеризует его современная "Литературная энциклопедия", совершил эволюцию от вольтерьянства и социального утопизма к верноподданническому национализму. Любопытно, что этот поворот как бы смоделирован в рамках одной повести. Фантастико-утопические элементы встречались еще у многих литераторов конца XVIII века. "Почти во всех романах, критикующих несостоятельность государственных порядков, имеется картина такого уголка на земной поверхности, где все обстоит благополучно.