Нежность к ревущему зверю   ::   Бахвалов А

было, рассказывал старик не от душевного беспокойства, а словно бы только для того, чтобы выведать мнение Лютрова, проверить на нем всякий свой вывод.

- Верно говорю?

- Не силен я, отец, в крестьянской науке.

- Понимаю, - снисходительно отозвался дед. - Это я так. Интересно, как ты думаешь, есть в тебе какое-то угодье, рядом с тобой полегше дышать... Хотя сразу-то я и не разглядел тебя, парень. Больно здоров ты.

Старик говорил правду. Когда человек, подобно Лютрову, велик ростом, остальные внешние приметы его как бы стушевываются, отступают на второй план, да и привлекательность не слишком подвижного смуглого липа Лютрова требовала разгадки; не всякий случайный знакомый успевал заметить, с каким постигающим вниманием разглядывал или слушал людей Лютров. Во взгляде его темно-серых глаз в русых ресницах угадывалась ничем не обеспокоенная цельность внутренней жизни - очень привлекательная черта для людей, не уверенных в себе, робких, слабых и таких, как этот старик, - душевно общительных.

Когда Лютров остановил машину у большого щита с надписью "Берегите птиц и зверей", дед удовлетворительно заключил:

- Славно докатили. Сколько те за проезд?

- Будете богаче меня, тогда и расплатитесь.

- Ишь ты, богаче... Не дождешься, брат.

Придерживая приоткрытую дверцу, он спустил ногу на землю, но не вышел, а повернулся к Лютрову и с достоинством поблагодарил:

- Ну, спасибо, уважил.

Вспомнив этого попутчика, Лютров пожалел, что поздно выехал; за полтора часа езды он не встретил на дороге ни души, а впереди еще половина пути.

Ребята из экипажа предпочитают жить в гостинице в перерывах между полетами, а не мотаться в город и обратно, вроде своего командира. И теперь спят, наверное. Или играют в преферанс.

Впрочем, штурман Саетгиреев наверняка или спит, или скучает по своей жене-музыкантше. Если двигателисты не продлят ресурс своим изделиям на "С-44", то завтра они сделают последний полет перед заменой всех четырех двигателей, и тогда Саетгиреев сможет погостить недельку-другую дома.

Полеты на этой большой машине, связанные с освоением новых навигационных систем, длятся весь апрель, и почти все это время больше всех занят штурман. Через два-три полета в экипаж присылают нового стажера-оператора, чтобы Саетгиреев ознакомил его с навигационным комплексом. Если не считать нескольких опытных агрегатов, установленных на двигателях, да хозяйства Саетгиреева, то "С-44" можно считать обычной серийной машиной, и для экипажа это скорее рейсовые, чем испытательные полеты. Лютров со вторым летчиком, подменяя друг друга, всегда находят время отдохнуть, откинувшись на сиденье катапультного кресла. Впрочем, завтра и Саетгирееву будет полегче, ему поставили новый локатор, с которым нужно как следует освоиться одному, без стажера. Ему для этого достаточно одного полета. Отличный навигатор. Спроси, в любую минуту скажет, огни какого городка под самолетом. Все небесные пути ему так же знакомы, как Лютрову вот эта междугородняя магистраль до поворота на приаэродромный городок. А там, на узкой бетонке, уже и машин не встретишь. Разве что кошек да собак. Но еще задолго до поворота в ста метрах от автостанции появится холмистое возвышение, приметное желтой раной песчаного карьера. По ту сторону холма, на отлогом спуске к реке, немногим больше трех месяцев назад разбился опытный самолет "С-14"...

При слабом свете приборных ламп вишневые чехлы сидений "Волги" кажутся черными. Тускло лоснится брошенная рядом на сиденье кожаная куртка. Под ней должны быть сигареты. Не глядя, Лютров нащупывает скользкую пачку, закуривает и приспускает окошко дверцы.

Дохнуло по-летнему теплой ночью, прелыми запахами леса. Осинник вот-вот обрядится в листву, зашумит, заговорит птичьими голосами, а давно ли сошел снег?..