Однажды в России, или Z cesku - z laskou   ::   Петржела Властимил

Шесть матчей без единого выигрыша - что может быть убийственнее? И кто поможет, если не опытные бойцы? Поможет Гартиг, которого в феврале 2003-го Властимил так же срочно выписывал из Праги на зенитовский кипрский сбор.

- Тогда была такая же ситуация - нужен был негласный лидер, который показал бы, как пугать соперников. Прибавь только еще, что Гартиг повзрослел, поумнел, чуть лучше стал обращаться с мячом, а главное, будет чувствовать себя в Оломоуце дома! - объясняет Властимил, который достал дежурных дедушек и бабушек на стадионе постоянным сидением на работе допоздна. - Завтра с Иржи едем на матч Кубка УЕФА в Братиславу, где Луки играет за «Артмедиа». Надеюсь, получится и мы будем совсем иначе играть с «Брно».

Получается круче, чем можно было предположить. Президент «Артмедиа» Кмотрик долго и дешево выпендривается перед гостями, демонстрируя замашки нового русского. После слов «платите семь миллионов, или валите на…» Петржела, собрается вскочить и уйти, дружище Иржи удерживает Властимила, хотя сам, как признается потом, за два десятка лет не видел ничего подобного. Ситуацию спасает сам бритоголовый форвард, который, отмолчавшись какое-то время, сумрачно произносит: «У меня пункт в контракте, согласно которому вы обещали меня отпустить, если будет приглашение из Чехии. Вот я и хочу уйти…». Жлоб подходит к Гартигу, треплет его по голове, словно скакуна, несет какой-то бред вроде, «ах ты мой коняжка, как же мне тебя жалко…». Всех, кроме самого Кмотрика, почти тошнит…

Возвращение к жизни

Оломоуц затаился, словно во время чумы. Никогда ведь последними не были! Переход Гартига обсуждается на всех углах, надежда бьет нездоровой волной. Доктор, я буду жить? Наступает воскресенье. Гайда сидит в кабинете с бокалом портвейна, слегка успокаивает нервы. Кубичек, как обычно, носится по стадиону, выполняя какие-то обыденные задачи. Петржела находит время пообедать с женой Зузаной, которая приехала накануне с известными на всю Россию терьерами Бертиком, Бруфиком и Жофинкой. Тренер бодрится, словно чувствует, что сегодня что-то должно произойти из ряда вон выходящее. Подвыпивший болельщик, чего-то рановато прибывший из Брно, узнает Петржелу и просит с ним сфотографироваться.

- Пан Петржела (здесь только так, никаких Властимилов!), я так за вас болел, когда вы были в Петрограде! Давайте если вас выгонят отсюда, вы возглавите «Брно»!

- Не выгонят, - усмехается Властимил.

- Точно? А то на вашу отставку до конца сентября курс в букмекерке совсем не большой. - Наивный парень. Он еще не знает, что будет с его командой, которая до этого еще не проигрывала, вечером.

- Самое главное, что у меня здесь есть - это единомышленники, - говорит Петржела. - У меня серьезные полномочия, к моему мнению прислушиваются, а не делают из меня клоуна, как это было в Петербурге весной. И я готов Ярде и Иржи за это отплатить.

Первый транш выплаты получается королевским. Петржела выпускает самый атакующий вариант состава, с Гартигом на острие, бразильским мастером одного касания Мелиньо, словацким диспетчером Онофреем и быстрыми молодыми фланговыми игроками. «Сигма» на поле - единое целое, ничего общего с матчем в Пльзене. Даже судья, кажется, в какой-то момент начинает проникаться симпатией к этой только что собранной по ниткам команде и прощает некоторые ужасающие подкаты камикадзе с горящими глазами. В первом тайме Оломоуц чувствует, что сегодня сильнее ветеранов из Брно, но еще не до конца верит в это. Гартиг с пеной у рта тиранит чужих защитников, молодого левого защитника Вепршек, допускающего много брака, едва ли не каждую секунду поддерживают словом более опытные партнеры и сам Петржела. Окончательно «Сигма» сжимается в кулак в начале второго тайма и малюсенький, но едкий левый хавбек Пулкерт выкладывает мяч на ногу Гартига.