Омар Хайям   ::   Султанов Шамиль Загитович

Мир Хайяма, отраженный в его рубайяте, так же как и в его трудах по математике и астрономии, в его философских трактатах, — это мир мучительных вопросов и загадок, с которыми сталкивается каждый мыслящий человек и на которые каждый по-своему пытается найти ответ в течение своей жизни. И четыре строчки оказываются настолько емкими, что миллионы читателей на нашей планете находят свои повороты, свои нюансы мысли и чувства, думая и сопереживая вместе с Омаром Хайямом.



Глава I

СТРАННАЯ ЖАЖДА ИСТИНЫ

1048—1068

Утром лица тюльпанов покрыты росой,

И фиалки, намокнув, не блещут красой.

Мне по сердцу еще не расцветшая роза,

Чуть заметно подол приподнявшая свой.



Был ли в самом начале у мира исток?

Вот загадка, которую задал нам бог,

Мудрецы толковали о ней, как хотели, —

Ни один разгадать ее толком не смог.



Сияли людям зори — и до нас!

Текли дугою звезды — и до нас!

В комочке праха сером, под ногою,

Ты раздавил сиявший юный глаз.

У творческих личностей рано пробуждается внимание к собственной внутренней жизни. Родители поощряют или, во всяком случае, не противодействуют проявлению необычных способностей и умений. В детстве этим людям предоставлялась большая независимость, чем сверстникам. У них не было ни слишком тесных, ни чересчур отчужденных отношений с родителями.

Четвертые сутки мучается в предродовых схватках Фатима — жена палаточника Ибрагима, и все это время мастер, не смыкая глаз, ходит возле дома. Иссохшие губы машинально повторяют: «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк его». Заостренные черты лица, впавшие глазницы — все говорит и о том еще, что мастер долгое время не прикасается к пище. До нее ли сейчас!

В третий раз рожает его Фатима. И думы Ибрагима все время возвращаются к ней. Бедная женщина, неужели ее чрево проклято Аллахом. Нет, не хочется верить. Все есть у Ибрагима: ремесло, столь же доходное, сколь и редкое, уважение людей в благословенном Нишапуре, глинобитный дом, правда, старый, который Ибрагим поклялся перестроить после рождения первого ребенка; мастерская и даже завистники и враги есть, как у всякого нормального преуспевающего человека. Одним обделил Всевышний: не познал еще уважаемый в Нишапуре мастер радости отцовства. А ведь ему уже пятый десяток лет. Мертворожденными появились на свет два предыдущих ребенка.

Ничего не говорил Ибрагим жене, только все глубже становилась морщина на переносице. Исхудала и прежде времени старела Фатима (по возрасту значительно моложе), чувствуя возрастающую с годами тоску мужа. И когда третий раз в ее чреве зашевелился ребенок, часто со слезами просыпалась она ночами, со страхом прислушиваясь: бьется ли его сердце…

И вот идут четвертые сутки родов…

У Ибрагима, кроме дома и мастерской, есть большой двор с садом, через который протекает прохладный арык. Такой двор у ремесленника, даже у богатого, встречается не часто. В Нишапуре, стоящем у подножия каменных холмов, плодородной земли немного. И достается она в основном людям состоятельным и родовитым, которые строят на ней дорогие дома, разбивают прохладные сады с ланями и павлинами. А бедному люду приходится осваивать предгорья.

Тому, на чьем столе надтреснутый кувшин

Со свежею водой и только хлеб один,

Увы, приходится пред тем, кто ниже, гнуться

Иль называть того, кто равен, «господин».

Ибрагим знает старика, который с четырьмя своими сыновьями целый год на склоне горы расчищал площадку от камней, долбил скалу, завозил туда землю. И таких искусственных пашен в окрестностях Нишапура немало. Благо воды, текущей с гор, пока хватает всем. Поэтому и селений рядом больше, и растительность гуще, чем в других частях Хорасана.