Писатель-революционер   ::   Таратута Евгения

Удивительно, что жандармский полковник, ведущий следствие по делу Кравчинского, в докладной записке на имя Александра II восторженно отозвался о молодом пропагандисте, сокрушаясь, что такие талантливые люди не служат царю и отечеству...

Но Кравчинский служит отечеству. Хотя и не так, как желал бы жандармский полковник... Он всеми возможными способами пропагандирует социализм, ведет занятия в рабочих кружках. К этому времени относятся и его первые литературные опыты.

Он пишет о социализме брошюры в виде сказок, в которых повествует русским рабочим и крестьянам о международном товариществе трудящихся - об Интернационале, о мудром Карле Марксе...

Его пропагандистские сказки выходят в Лондоне и в Женеве и, чтобы сбить с толку полицию, под различными названиями. Так, его "Сказка о Мудрице Наумовне" выходит и под названием "Сказка-говоруха", и как "Приключения пошехонцев". И на каждом издании значится, что книга печаталась в Москве и дозволена цензурой. Народники в своей пропаганде широко использовали эти сказки Кравчинского.

А сам Кравчинский по-прежнему вынужден скрываться. В 1874 году он уехал за границу. Побывал в Швейцарии, Англии, Франции, знакомился с социалистами, изучал современное рабочее движение. Его активная натура жаждала действия, и, когда летом 1875 года в маленьком славянском государстве Герцеговине вспыхнуло восстание против турецкого ига, Сергей Кравчинский поспешил на помощь повстанцам. Помогая восставшим, он одновременно стремился и приобрести опыт "инсуррекционной", как тогда говорили, войны (то есть - вооруженного восстания) для революционных действий и на своей родине. Восстание было подавлено, и Кравчинский вернулся в Россию.

Дома его ожидали разочарования. Разгром "хождения в народ", отсутствие ясной перспективы борьбы, арест большинства лучших друзей тяжело отразились на душевном состоянии Кравчинского. В начале 1877 года, сопровождая одного больного товарища, он отправился в Италию. Там он принял участие в вооруженном восстании в провинции Беневенто, поднятом учениками Бакунина, и был арестован с оружием в руках. Более девяти месяцев просидел он в итальянской тюрьме, где, не теряя времени, изучил итальянский язык и составил несколько инструкций по ведению восстаний. Суд все откладывался по разным причинам, но тут умер итальянский король, и новый, вступая на престол, объявил амнистию. Кравчинский пешком (не было денег) отправился в Швейцарию. В Женеве он встретил группу русских эмигрантов и вместе с ними стал издавать журнал "Община", в котором помещал статьи о русском и итальянском освободительном движении.

Но Кравчинский рвался к активной деятельности, он мечтал вернуться на родину. Все же там - настоящая борьба. Из Петербурга пришла весть о покушении Веры Засулич на генерала Трепова. Этот Трепов приказал высечь одного политического заключенного, который якобы не так приветствовал генерала... От лица молодой России, от лица честных людей Вера Засулич стреляла в Трепова, чтоб неповадно было сатрапам издеваться над людьми. Восторг охватил Кравчинского. Ему казалось издалека, что вся Россия пробуждается от сна, рвет цепи рабства. Если уж девушки карают царских слуг за произвол и насилие!..

В мае 1878 года Кравчинский вернулся в Петербург. Его пьянил родной воздух, встречи с друзьями. Все действительно так, как он ожидал: все оживленны, деятельны. Это уже закаленные бойцы. Грезы их молодости исчезли, они не тешат себя несбыточными иллюзиями и готовятся к упорной борьбе с самодержавием.

Друзья встретили Кравчинского с радостью. Одно его присутствие сулило удачу. Одно его присутствие создавало особую атмосферу нравственной чистоты, правдивости, искренности, доверия.