Подробности войны   ::   Коробейников Максим

Я хотел бы показать, что это была не безликая масса, действующая по приказу: у каждого из них было собственное имя, неповторимый облик, свой особый внутренний мир - с мыслями, чувствами, надеждами и волей, своя необыкновенная биография.

Каждый из них любил, ненавидел, думал, радовался, страдал. И не было в мире другого точно такого же человека. О каждом из них можно было бы написать книгу: и вклад в победу, и жертвы, и муки каждого были столь же значительны, как вклад в победу, и жертвы и муки тех избранных судьбой, чьи имена сохранила история.

Многие миллионы бойцов не дошли до Берлина, но это не вина, а беда их. И все равно, я уверен: в победу каждый внес свою долю. И солдат, штурмовавший рейхстаг, и боец, принявший на себя первый удар гитлеровской военной машины.

Когда я смотрю документальные фильмы военного времени, я вглядываюсь в кадры и надеюсь увидеть тех, кто был со мной на войне. Я с восторгом гляжу на солдат-победителей, возвращающихся из освобожденной Европы, и до сих пор мне невольно кажется, что это мои солдаты, мои товарищи по оружию, которые не щадили ни крови, ни самой жизни для достижения победы над врагом. И мне все больше кажется, что я узнаю их, моих фронтовых друзей..,

Идет неумолимое время, и вот этот настоящий герой войны, маленький человек из многомиллионной пехоты, особенно дорогой мне, песчинка в пустыне войны, затерявшийся в воюющей массе людей, теперь в моей душе - как лучшее украшение ее прошлого, настоящего и будущего.

Я не хочу вызывать жалости к моему "обыкновенному" герою. В то время мы видели много горя, но никогда не чувствовали себя несчастными. Героизм был привычным явлением, потому мы не замечали и не ценили его. Казалось, так и должно быть. Зато сейчас, вспоминая о своих друзьях, о простых, незаметных людях, об истинных тружениках войны, я испытываю гордость оттого, что был среди них в то тяжелое для Родины время.

СТУДЕНТЫ

Надо же было такому случиться, чтобы в первые дни пребывания на фронте встретил Антонова...

Утром я прибыл в сводный батальон и принял пулеметный взвод, а вечером мы выдвинулись в район, который должны были удержать. Комбат взошел на пригорок, посмотрел на запад, откуда ожидались немцы, и мысленно прикинул, где какую роту расположить. Он был деятельным, наш комбат, и воевал уже второй месяц.

- Позовите ко мне Антонова! - крикнул он. Связные не знали Антонова, поэтому он с раздражением пояснил:

- Ну этого, студента из седьмой роты...

Студента из седьмой роты, оказывается, знали.

Антонов вскоре подбежал. Конечно же, это был он, наш Алексей Антонов, я его сразу признал. Маленький, нескладный, кривоногий и широкоплечий, он энергично сбросил с ремня винтовку, стукнул прикладом о носок ботинка и стал в ожидании. Я обрадовался, но не подал вида. Хотелось подшутить.

- Вот, студент, дела какие, - заговорил комбат, - лейтенант Гаврилов заболел. Придется тебе ротой командовать - средних командиров не хватает. Так вот, слушай задачу: твой участок - отмеряй по сто метров справа и слева от шоссе и окапывайся. Имей в виду: дорогу надо оседлать насмерть. Возможно, пойдут танки. А у нас, как видишь, нет таких средств, чтобы их остановить. Ты их пропускай, а пехоту бей нещадно. Понял?

- Понял.

- За правый фланг не беспокойся. Немцы туда не полезут. Там болото и лес, куда к черту! А слева от тебя - вот он, Перелазов, - комбат указал на меня, - с ним связь держи крепкую.

Антонов повернулся ко мне и дернулся.

- Ефим! - выкрикнул он. - Я тебя не узнал! Мы заключили друг друга в объятия.

- Земляки, что ли? - спросил комбат.

- В одном институте учились, - ответил я.

- Во, молодцы! - изумленно воскликнул комбат и сразу решительно и твердо распорядился: - Ну по местам, ребята. Окопаетесь, тогда будет время поговорить. Да и вообще, война не сегодня кончится. Успеете...