Портреты современных поэтов   ::   Эренбург Илья

Книга сложилась ко времени отъезда Эренбурга (март 1921-го) за границу. А уже в 1922-м, в тот же год, что и «Хулио Хуренито», и антология «Поэзия революционной Москвы», составленная Эренбургом, и два новых сборника стихов, вышла книга «Портреты русских поэтов»1. То были 14 эссе, датированных 1919 – 1921 годами. Повторим, что автор не взял для книги уже готовое – свои газетные и журнальные публикации, он все написал по-другому, выработав стиль, непохожий ни на рецензионный, ни на очерковый. Критика это оценила сразу же. Вот одна из наиболее точных оценок, впервые приведенная трагически погибшим исследователем Эренбурга Е. Ландау: «Книжка Эренбурга, его характеристики не обладают обязательностью историко-литературного исследования, но зато обладают более высокой обязательностью – художественной» (Д. В. «Россия», 1922, № 2).

После берлинского издания – под другим названием: «Портреты современных поэтов» – книжка на следующий год вышла в Москве, в издательстве «Первина». Автор сохранил алфавитный принцип построения (от Ахматовой до Цветаевой), но отказался от сопровождающих эти эссе текстов поэтических. Несколько изменилось каждое название (вместо «Анна Андреевна Ахматова» – «Анна Ахматова» и т. д.). К сожалению, Эренбург убрал даты написания каждого эссе, весьма красноречивые. Они помогали проследить, как за короткий срок менялось отношение критика-поэта к своим героям (особенно А. Блоку и В. Маяковскому), более точными и взвешенными стали оценки поэзии С. Есенина и, с другой стороны, как некоторые подходы оставались неизменными на протяжении многих лет (Пастернак).

Многочисленные статьи Эренбурга, особенно «О некоторых признаках расцвета российской поэзии», вызвали нападки зарубежных критиков. Отвечая им, Эренбург послал письмо в редакцию «Русской книги», не потерявшее своего значения и сегодня: «…Как ни относиться к гражданским симпатиям Маяковского, он поэт, и большой поэт. «Клеветникам России», Пушкина, дипломатическое славянофильство Тютчева могли не нравиться передовым современникам, но в 1920 году крайние коммунисты воздвигают памятники «камер-юнкеру» и «послу». Поэзия Маяковского останется, когда истлевают и «Правда», и «Последние новости».

То же и с Блоком. В 1918 году, отвергая позицию поэта, Эренбург готов был перечеркнуть и саму поэзию2. Но за год с небольшим словно пелене спала с эренбурговских глаз. Оказалось, что поэзию нельзя судить по законам политики, что сила художника преодолевает все временное, наносное…

Среди обстоятельств, «поправивших» Эренбурга, была, очевидно, аргументация старшего друга – поэта Волошина, особенно в его статье «Поэзия и революция. Александр Блок и Илья Эренбург», опубликованной в харьковском альманахе «Камена» (1919, № 2), в том самом номере, где напечатана статья самого Эренбурга о французском поэте А. Спире. Подозревать Волошина в приверженности большевизму было невозможно. Тем убедительней стала его художественная аргументация. Высоко оценив эренбурговскую «Молитву о России» (1918) и называя ее «первым преосуществлением в слове страшной российской разрухи» Волошин утверждает, что поэзия независима от «гражданских и политических полезностей», что оно «космическое депо», а сам поэт становится «голосом всей катастрофы», а не выражением партийных пристрастий. Это и дает ему основание сказать, что «поэма «Двенадцать» является одним из прекрасных художественных претворении революционной действительности». А вот что теперь написал бывший оппонент Блока – Илья Эренбург: «Величайшим явлением русской поэзии пребудет поэма Александра Блока «Двенадцать».

Исследователи давно пишут о лирическом начале эренбурговской публицистики.