Прорыв на Харбин   ::   Белобородов Афанасий Павлантьевич

Этот вопрос достаточно полно освещен в мемуарах Маршала Советского Союза А. М. Василевского, в других мемуарах и военно-исторических трудах. Поэтому я его касался лишь постольку, поскольку было необходимо для показа действий 1-й Краснознаменной армии.

Второй вопрос я постарался раскрыть как можно подробнее. Речь идет опять-таки об огромной предварительной, так называемой черновой, работе всех звеньев командного и партийно-политического аппарата этой армии, начиная со взвода - роты и кончая армейским штабом и управлением. Участвовать в этой работе, которая, собственно, и обеспечивает боеспособность войск, мне довелось лишь несколько недель - с конца июня до начала августа сорок пятого года. Поэтому пользуюсь возможностью еще раз подчеркнуть: когда меня назначили командующим 1-й Краснознаменной, то первые же впечатления убедительно свидетельствовали, что армия находится в oтличном состоянии, что задача и моя и моих товарищей, прибывших с Европейского театра военных действий, состоит не в том, чтобы что-то переделывать, а в том, чтобы эффективно использовать высокую боеспособность и боевую готовность дальневосточных дивизий и бригад. И здесь хочу еще раз добрым словом помянуть бойцов, командиров и политработников 1-й Краснознаменной, которые в течение четырех лет Великой Отечественной войны в необычайно тяжелых условиях сумели достойно поддержать славные традиции нашей армии и своей неутомимой будничной работой создали к началу боевых действий все необходимые предпосылки для достижения быстрого и решительного успеха. С чувством глубокой благодарности я всегда вспоминаю вас, мои боевые соратники по Дальнему Востоку. Лет пять-шесть назад, когда один американский журналист расспрашивал меня о Маньчжурской наступательной операции, о причинах ее успеха и молниеносного разгрома Квантунской армии, в числе главных причин я назвал боевой и трудовой героизм нашего солдата-труженика. Именно его боевое мастерство и сноровка, его солдатские мозоли и труд до седьмого пота позволили, например, нашей армии прорваться сквозь огонь и горную тайгу в глубину вражеской обороны.

Кстати сказать, упомянутый журналист более всего интересовался не самой войной, а подготовкой к ней, различными организационными мероприятиями советского командования, и особенно тем, как удалось ему в кратчайший срок сосредоточить на Дальнем Востоке мощную ударную группировку. Ведь для этого требовалось перевезти по железной дороге на расстояние 9-11 тысяч километров несколько армий, в том числе танковую. Мои ответы американец встречал эмоциональными восклицаниями. Его поражали масштабы дальности и скорости передислокации этой массы людей и техники с Европейского театра на Дальневосточный.

Советское командование за три месяца смогло сосредоточить ударные группировки с их тысячами танков и орудий в местностях, где иногда на десятки километров не было населенных пунктов - лишь тайга, горы да болота или безводные каменистые пустыни и полупустыни, где приходилось прокладывать дороги заново и строить все - от землянок и конюшен до складов и полигонов. Но вопреки всем трудностям мы начали боевые действия, как обещали союзникам, день в день через три месяца после капитуляции фашистской Германии. А спустя еще десять дней победным финалом Маньчжурской стратегической наступательной операции положили конец второй мировой войне.

И наконец, последнее, что хотел бы сказать, завершая книгу. Вспоминая Великую Отечественную войну, боевых товарищей, их подвиги в различных боях и сражениях, проблемы, которые приходилось решать и в бою и вне боя командирам и политработникам, я стремился передавать наш коллективный опыт не тоном нравоучений.