Дурные приметы   ::   Пронин Виктор

 — Изменим жизнь к лучшему!

И сейчас вот, свернув на улицу Правды, проходя мимо казино, освещенного ночными порочными сполохами, Евлентьев повторил почти с тем же выражением:

«Заметано, старик, заметано!»

Подойдя к своему дому, Евлентьев заметил, что окно в полуподвале тускло светится. И он, не колеблясь, постучал в дверь рядом с булочной. Некоторое время никто не отзывался, в полуподвале стояла настороженная тишина, и только после повторного стука он уловил внутри слабое движение. Это была мастерская художника Юрия Ивановича Варламова — бородатого, седого, с румяными щеками и маленькими шальными глазками. Так и есть — едва Варламов открыл дверь, как тут же заорал что-то радостное. Впрочем, радостным криком он приветствовал всех, кто заглядывал к нему в мастерскую.

Внутри за столом сидел сын Варламова, Миша, тоже бородатый и веселый, правда, менее заросший, но зато более пьяный. И, конечно же, Зоя — подружка Варламовых, соседка, приятельница. На столе стояла опустевшая бутылка, в блюдце лежал кусочек халвы и надкушенный пряник — у Варламова с закуской всегда было тяжело, хотя можно сказать, что закуске он просто не придавал большого значения.

Уже сев за стол и достав бутылку из ресторана Дома литераторов, Евлентьев наконец задал себе вопрос, который давно зрел в его сознании, — а зачем он, собственно, здесь появился? Но отвечать не стал, в этот вечер все казалось ему правильным и единственно возможным.

Старший Варламов тут же побежал в угол и поставил чайник, принес еще одну рюмку, Зоя с лицом легкого фиолетового оттенка и с таким тонким голосом, что далеко навсегда удавалось разобрать, что она говорит, показала Евлентьеву язык, потом показала еще раз. То ли она пыталась соблазнить его, обещая неземные ласки, а может, столь странно проявлялась ее непосредственность. А Миша Варламов все это время, покатываясь со смеху и вскидывая коленки, рассказывал о том, как они с отцом взяли Зою с собой в деревню, а там ее посетил инопланетянин.

— Представляешь, Виталик, все выпили, все съели, уже далеко за полночь, разбрелись по кроватям и вдруг слышим истошный вопль!

— Ты бы тоже закричал! — сказала Зоя.

— Оказывается, в темноте, вдоль луча лунного света к ней проникло существо, забралось под одеяло и воспользовалось ее беспомощным состоянием!

— Ничего и не воспользовалось! — поправила Зоя. — Оно не успело.

— А утром выяснилось, что никакое это и не существо, — пояснил Миша. — Это был вовсе не посланник высшего разума, это пастух Иван перепутал избы и спьяну влез в окно не к себе, а к нам... А Зою в темноте за свою бабу принял! — хохотал Миша.

Ночное происшествие обсуждали, пока не кончилась водка, и только после этого Евлентьев поднялся. Варламов вышел его провожать, он всех провожал, тряс руку, просил заходить.

— Это... — Евлентьев подождал, пока мимо пройдет мужик с собакой. — Я слышал, ты уезжаешь?

— Через неделю. На границу Украины с Молдавией.

— Да ты говорил... Иконостас расписывать...

— Представляешь, два месяца на полном довольствии, на молдавском вине...

— Ключ дашь? — спросил Евлентьев.

— Ради Бога! — вскричал Варламов, радуясь непонятно чему, и, метнувшись в мастерскую, через минуту вернулся. — Держи. Как пользоваться, знаешь. Миша, — он кивнул в сторону мастерской, где опять раздался взрыв веселого хохота, — Миша едет со мной... Так что... Давай. Только свет не забывай гасить, а то всю ночь ломиться будут.

— Кто?

— Люди, кто же еще...

Евлентьев сунул в карман плоскую холодную железку, пожелал Варламову творческих успехов, пожал сильную, костистую руку художника. И зашагал к арке.

Пора было возвращаться к Анастасии.

Зачем он зашел к Варламову, что его заставило обратиться к тому со столь странной просьбой, зачем ему ключ от полуподвала в том самом доме, в котором он живет... Евлентьев не знал. Он не думал об этом.