Реквием в трех частях по жертвам свободы и демократии   ::   Анджапаридзе Георгий Андреевич

Совершенно очевидно, что Райен так же, как и его бывший шеф майор Кортни, — люди субъективно честные, пытающиеся соблюсти все формы законности — скорее, исключение среди полицейских и армейских чинов. Правда жизни, верно схваченная авторами романов, состоит в том что эти порядочные одиночки безуспешно пытаются защищать безжалостную и антигуманную систему в рамках установленных этой системой законов, а главный парадокс заключается в том, что им противостоит сама система.

Определенно сочувственные нотки звучат на страницах посвященных майору Кортни. Однако Б.Клив далек от идеализации офицеров старшего поколения типичным представителем которых является, например майор Уиллис. Традиционный, скажем, для романов Агаты Кристи образ отставного военного с колониальным прошлым дается писателем в откровенно гротескном, карикатурном ключе. Этот престарелый бонвиван, поражающий своим цинизмом тупостью, ограниченностью и пропитавшим его до мозга костей милитаристским духом, очень опасен. Впрочем, у Уиллиса существует еще хоть какое то понятие об офицерской чести, чего уже вовсе лишен Рэнделл — патологический садист и убежденный фашист. Но может, таких, как он — открытых противников демократии, — в Англии не слишком много? Тут уместно вспомнить изречение Алекса Гамильтона «Демократия — это форма правления, пропитанная чувством собственной вины». Чувствуется что Гамильтону не хватает в родной стране сильной власти и твердой руки. А это уже серьезно. И Рэнделл, и Уиллис и разбогатевший на жестокой эксплуатации иммигрантов гнусный трус Брайс — все это мелкие сошки, за их спиной стоят люди покрупнее — в этом автор романа не оставляет ни малейших сомнений. Загадочный «Фонд треста» в силу сложившихся обстоятельств вынужден отложить первоначальный план, но нет никакой уверенности в том, что он отменен окончательно. Английский истэблишмент известен своим умением прятать концы в воду те, кто обладал реальной властью, вовсе не изменили своих взглядов, просто они пересмотрели тактику. «Придется найти другие способы убедить нынешнее правительство не предпринимать никаких ненужных мер в отношении Южной Африки, за которые потом придется краснеть».

Прозрел и бывший расист Олаф Редвин, за свое прозрение заплатив жизнью. Еще одна жертва общества «равных возможностей», кичащегося своим демократизмом и свободами. Национализм, враждебность и недоверие к любым другим национальностям издавна бытуют на Британских островах недаром Клив ставит в один ряд евреев, африканцев, ирландцев — мучителям Райена все они одинаково ненавистны.

Формально Клив завершает свою книгу традиционным «хэппи-эндом». Преступники получили по заслугам, герой вышел победителем в трудной, смертельной борьбе. Однако Райен окончательно разуверился во всем, во что верил и чему служил его бывший шеф. Ему теперь ничего другого не остается, как стать процветающим дельцом на ниве промышленного шпионажа. Итак, при удачном стечении обстоятельств честный человек, бросивший вызов обществу может сохранить жизнь, но только поступившись собственными принципами или же отказавшись от какой бы то ни было борьбы.

Эта откровенно пессимистическая нота в формально благополучной концовке придает глубину и объемность образу Райена. Он как бы Джеймс Бонд наоборот. Стереотипные черты супермена, явственно проступающие сквозь меланхолию и разочарованность, — необходимая дань канонам жанра: герой-сыщик всегда непобедим. Но в победах Райена ощутим привкус горечи не только потому, что он не получает удовольствия от драк и не любит применять оружие — он, в отличие от Бонда «супермен» мыслящий, хотя само по себе это сочетание откровенно противоречиво.

Однако противоречия и парадоксы, как будто уже стали принадлежностью жанра. Так нередко в одном и том же произведении автор в чем-то нарушает канон, а в чем то этому канону послушно следует.