Реквием в трех частях по жертвам свободы и демократии   ::   Анджапаридзе Георгий Андреевич

Согласно официальной статистике, за последние пять лет министерствами внутренних и иностранных дел Великобритании было выдано 3222 разрешения на подслушивание телефонных переговоров и перехват корреспонденции.

Но Сайксу и ему подобным вовсе не нужны какие бы то ни было разрешения. Тотальная слежка за «свободными» гражданами «демократического» общества стала уже притчей во языцех. На то, что их телефоны прослушиваются, жалуются не только профсоюзные активисты или руководители британского Движения за ядерное разоружение, но даже парламентарии. И Англия в этом смысле не исключение среди западных «демократий». Во Франции, как описывает ее Э.Бивор, та же тотальная слежка, те же электронные досье, тот же произвол полиции. Ничем не лучше положение и в ФРГ, и в Италии, даже в небольшой Дании на многих граждан заведены подробные досье, содержащие самую разнообразную информацию. Один довольно известный датский журналист решил выяснить, что представляет собой досье на него. К своему великому изумлению, он установил, что оно весит… четыре килограмма тонкой бумаги.

Безусловно, пальму первенства в области тотальной слежки за гражданами прочно удерживают США — основная цитадель «свободы и демократии» в западном мире. По официальным данным, в вашингтонской штаб-квартире ФБР имеются досье на 34 миллиона американцев. В июле 1984 года Верховный суд США вынес постановление, разрешающее полиции и ФБР без всяких официальных ордеров и уведомлений устанавливать электронные устройства для слежки за подозреваемыми.

Столь же иллюзорна и широко провозглашаемая свобода западной прессы. Любой печатный орган, считает один из героев романа Э. Бивоpa Дандас, «можно всегда припугнуть: если пресса не будет играть по правилам, правительство снимет всю государственную рекламу. А ни одна газета не пойдет на то, чтобы попасть в черный список». Опытный американский журналист Шерман, трезво оценивающий возможности людей своей профессии на Западе, словно вторит мыслям работников секретных служб: «На самом-то деле он всего лишь привилегированный бунтарь, извлекающий барыши из того, что он может порицать, не опасаясь последствий своей критики». «Привилегированный бунтарь» Шерман единственный раз в жизни рискнул преступить ту грань, которая отделяла его, известного журналиста, от «большой политики». Очевидно, он еще не до конца разуверился в идеалах свободы и демократии, уважения к личности, которыми будто бы руководствуется западное общество. Ему, многоопытному человеку, вероятно, хотелось верить, что Алекс Гамильтон, Иньеста, Бэйрд и их странный союз — скорее исключение, нежели правило. Тем дороже пришлось ему заплатить за свою ошибку. И лощеный, избегающий применения оружия Сайкс, и французский комиссар Бек, хладнокровно на заре своей карьеры расстреливавший вьетнамских патриотов, по логике кольцевой композиции в финале ничем не отличаются от заплечных дел мастеров из застенков генерала Иньесты, а эти «защитники свободы» цинично и безжалостно, без суда и следствия приносят в жертву «интересам государства» человеческие жизни.

Роман Энтони Бивора — не просто трагическая история гибели нескольких человек, раздавленных кованым сапогом аппарата подавления буржуазного государства. Его смысл значительно шире — это беспощадное разоблачение политических и идеологических стереотипов, которые насаждаются властями предержащими. Нет в западном обществе никакой свободы и демократии, а есть насквозь лживый двойной счет на всех уровнях — от глобального государственного до повседневно-бытового. Везде и во всем обман. Беззастенчиво лгут политики, полицейские, журналисты.