Российская фантастика: поиск предназначения   ::   Амнуэль Песах

В «Гравилете» финал скатывается к традиционной лекции безумного ученого и выглядит искусственным в той же степени, в какой естественны были поступки и взгляды князя Трубецкого.

Нет, господа, фантастика — иной жанр, отличный от реализма, и законы у этого жанра во многом иные. Бури, разыгравшиеся на «Интерпрессконах» как в прошлом, так и в нынешнем году, о том и свидетельствуют: фэны отстаивали произведения любимого жанра, а профессионалы присуждали премии произведениям, стремившимся с этим жанром порвать по сути, оставаясь в его пределах по видимости.

Кстати, основной скандал разгорелся потому, что питерское жюри присуждало премии, вообще говоря, самому себе. Это показалось фэнам, а также авторам из других регионов России, обидным и незаслуженным. Однако, все было естественно: авторы-питерцы, члены семинара Б.Н.Стругацкого, пишут фантастику, которую называют «турбореализмом», и которая к реализму тяготеет больше, чем к родному жанру. Эти же господа были и членами жюри — отсюда результаты.

Все описанные проблемы и противоречия, как в зеркале, отражены оказались в романе, которому почти наверняка уготована судьба на очередном «Интерпрессконе» в мае будущего года быть объявленным лучшим произведением года нынешнего. Это — «Поиск предназначения, или двадцать седьмая теорема этики» С.Витицкого.

С Витицким читатель фантастики знакомится впервые, и дебют молодого автора можно было бы признать успешным, если бы не одно обстоятельство: автор не молод, С.Витицкий — всего лишь псевдоним, причем, как сказано в аннотации (роман вышел в издательстве «Текст»), «читатель может резонно заметить, что ему об авторе книги ничего не известно. И будет не прав.» Это действительно так — об авторе читателю известно очень многое. Но, прежде чем раскрыть псевдоним и неожиданные коллизии, с ним связанные, обратимся к тексту романа. В конце концов, не имя же автора, известное или не очень, делает книгу бестселлером, но текст.

Для начала замечу, что под заголовком «Поиска предназначения» стоит слово «роман» — определение «фантастический» опущено, хотя в романе присутствуют все элементы, относящие его, без всяких сомнений, к фантастическому жанру. Что ж, это уже концепция — автор пишет Большую литературу, где фантастика лишь антураж, способ изображения сугубо реального мира. В конце концов, «Мастер и Маргарита» тоже назван просто романом, хотя фантастических элементов в книге гораздо больше, чем в «Поиске предназначения»…

Среди этических теорем, доказанных философом Барухом Спинозой, есть теорема номер 27, гласящая: «Вещь, которая определена Богом к какому-то действию, не может сама себя сделать не определенной к нему». Иными словами, это можно назвать «нравственным детерминизмом», под знаком которого и проходит жизнь героя романа, математика Станислава Красногорова.

Роман состоит из четырех частей, разнящихся друг от друга настолько, что имело бы смысл рассматривать каждую из них отдельно, ибо, по сути и принадлежат они к разным поджанрам фантастики, а иные и вовсе к фантастике отношения не имеют.

Менее всего фантастична первая часть, «Счастливый мальчик», — явно автобиографическое повествование о тяжелом блокадном детстве героя, о его юности, учебе, экспедициях, взрослении и метаниях в поисках того самого Предназначения. Между тем, как бы ни метался герой, какие бы мысли ни приходили ему в голову, предназначение задано фантастической идеей (см. 27-ю теорему). А фантастическая идея задана автором и заключается в следующем: независимо от своей воли Станислав Красногоров способен убивать людей, в какой-то степени оказавшихся с ним связанными. Далеко не всегда врагов, вот и любимая жена его погибает столь же странным образом — мозг жертвы будто разрывается изнутри.