С человеком на борту   ::   Галлай Марк

Создатели тренажёра были склонны ревниво оберегать своё детище от всякого прикосновения извне: сами, мол, сделали, сами будем на нем и работать. Без всяких там варягов!.. А я, наверное, не проявил должного внимания к этой психологической тонкости и повёл себя в известной степени как слон в посудной лавке, привыкнув за многие годы работы в авиации, что таков уж естественный порядок вещей: одни люди делают летательные аппараты, другие учат летать на них… Начальство незамедлительно предприняло свои меры, дабы установить взаимное согласие между высокими договаривающимися сторонами, применив испытанные приёмы, весьма похожие на те, при помощи которых жители Миргорода в своё время мирили Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем. И эти старые приёмы оказались и в наши дни достаточно эффективными… А прочнее всего утихомирила все недоразумения и поставила вещи на свои места, конечно, работа! Работа, которой хватило и создателям космических тренажёров, и методистам обучения космонавтов, и множеству других специалистов, участвовавших в подготовке первого полёта человека в космическое пространство. Каждый делал своё дело и на этом деле быстро научился видеть в соседе не конкурента, а помощника.

…Итак, тренажёр был готов. Отдельные предложения по его усовершенствованию были далеко не главным из того, что мне поручили.

От меня ждали другого: разработки — пусть первоначальной, прикидочной — элементов методики тренировки будущих космонавтов, приёмов их обучения. Причём обучения не чему-нибудь, а тому, что в недалёком будущем станет их прямой деятельностью в космическом полёте!

Конечно, в общем комплексе работ по подготовке космонавтов предстоящие занятия на тренажёре были лишь одной из составляющих. Но так или иначе, и эту часть дела нужно было делать, причём делать не кому-нибудь, а нам.

Некоторое время спустя, когда несколько человек уже успели слетать в космос, Е.А. Карпов сформулировал, на мой взгляд, очень точно соображения, положенные в основу тренировки первых космонавтов: «…чтобы к моменту старта космического корабля в его кабине находился пилот, способный выполнить куда более сложный и трудный полет, чем тот, что ему предстоит…» В дальнейшем такой подход к делу стал традиционным. Сейчас перед каждым пуском очередного космического корабля его экипаж, а также всех работников наземных служб руководства и обеспечения полёта мучают бесконечными тренировками, в ходе которых особый упор делается на так называемые нештатные ситуации — то есть случаи всевозможных осложнений и отказов, вводимых в тренажёры неожиданно для тренирующихся.

Летом семьдесят пятого года, после завершения совместного полёта «Союз — Аполлон», операторы Центра управления признались, что от работы во время настоящего, реального полёта они устали меньше, чем от многократных предполётных тренировок, изобиловавших вносившимися, как они выразились, «с дьявольской изобретательностью» усложнениями.

Но в дни, когда я оказался включённым в подготовку первых космонавтов, все эти принципы, как равно и их практические приложения, едва нащупывались. Их надо было выработать, осознать — и сразу же пускать в дело.

Легко сказать: осознать! Пускать в дело!..

Будущих космонавтов — в полном соответствии с изложенными принципами — учили многим важным и нужным вещам: от конструкции космического корабля до парашютных прыжков. Тренировали на центрифуге переносить высокие перегрузки, в термокамере — высокие температуры, в сурдокамере — одиночество. Многому их учили и тренировали. Но вот настала пора объединить все их знания и навыки тем, что им придётся практически наблюдать, а возможно и тем, на что понадобится активно воздействовать в реальном полёте.