С солнцем в крови   ::   Чалмаев Виктор

---------------------------------------------

Чалмаев Виктор

С солнцем в крови



Виктор Чалмаев

"С солнцем в крови"

Это, знаете ли, страшно хорошо

быть рожденным с солнцем в крови...

А.М.Горький

...Есть несколько устойчивых географических, природных и - что более важно - жизненно-философских координат, своеобразных нерушимых знаков в художественном мире Сергея Николаевича Сергеева-Ценского, одного из замечательных русских реалистов XX века. Знаки эти как бы указывают на близкую и самую "желанную" атмосферу для раздумий и догадок писателя о сущности изменчивой жизни.

Прежде всего - это солнце... Оно - непременно южное, не то, что на Севере "неохотно и несмело... смотрит на поля" (Тютчев), - сияет над его художественным миром. И море - тоже не свинцово-серое, не холодное, а лазурное, с "поющими", теплыми волнами... Ночью волны эти "рассыпаются" на веслах светящимися, фосфоресцирующими потоками.

Ему нужен был юг - блаженный, полуденный край России! Здесь всюду простор, здесь глаз натыкается разве что на белых чаек, качающихся на волнах, словно их "припаяло к воде". Здесь высятся маяки в розоватом на рассвете тумане, отслоившемся от гор. Образ русской Таврии, мелодию открытой крымской красоты в звучном пейзаже Сергеева-Ценского "развивают", как резкие созвучия, иссиня-черные веретена кипарисов, что ввинчиваются в струящийся зной полдня. Звучат в этом оркестре и охристо-желтые скаты гор, и сухая жара, что хватает землю крепкой хваткой, и все сложное "взаимодействие" моря и солнца. Особенно на заре, когда... "по морю стрельнула вдоль дальнего берега золотистая стрелка - вот-вот позолотеет сразу все море" (здесь и далее выделено мной. - В.Ч.). Это нерасторжимое единство ветра, моря, солнца, простора, заставляющее забыть о холодном небосклоне Севера, о чародейке-Зиме. Это полнозвучие словно погружает Сергеева-Ценского в особое состояние тютчевского волшебного сна, когда

Окликалися ветры и пели валы.

Я в хаосе звуков лежал оглушен,

Но над хаосом звуков носился мой сон,

Болезненно-яркий, волшебно-немой,

Он веял легко над гремящею тьмой...

("Сон на море")

Море и крымские берега стали такой естественной декорацией к созданной Сергеевым-Ценским эпопее "Севастопольская страда" - летописи осады "русской Трои", Севастополя, и к повести "Синопский бой", и к романам многотомной эпопеи "Преображение России", что критики, современники писателя, порой говорили даже о... "веянии античного, боспорского жизнеощущения" в "крымской поэзии света" Ценского. О том, что у него "мир - это движение световых частиц". И наконец, о том, что "Ценский идет к солнцу, как шли к нему аргонавты"...

Кажется, писатель и жил-то вечно в одной Алуште. И почти невозможно вписать фигуру этого "аргонавта" с запорожскими усами в изначальные "рамки" его жизни - в степные дали Тамбовщины, в то село Преображенское, где он в 1875 году родился; в тихие украинские ночи Глухова, где он, будущий "властелин словесных тайн" (Горький), окончил учительский институт... Лишь ставшая естественной добавка к фамилии - "Ценский" (название главной "текучей воды" среди родных тамбовских черноземов - речки Цны - возвращала к истокам незаурядной писательской биографии, на ту землю, где учительствовал в земской школе отец писателя, кстати участник обороны Севастополя в 1854-1855 годах.

Назад, к началу лет своих, будущего создателя "Преображения России" возвращало очень многое.