Сексуальный миф Третьего Рейха   ::   Васильченко Андрей

В свое время один современник суммировал подобный фанатизм и морализаторство в одной фразе: «Национал-социализм – это бред немецких средних слоев. Но его яд сможет на десятилетия отложить дегенерацию Германии и всей Европы».

Новые властелины Германии в основном также были выходцами из средних слоев. Если они не были мелкими буржуа по рождению, то полностью соответствовали им по своему кругозору. Ни в Гиммлере, ни в Геббельсе, ни в Бормане, ни в Рёме не было ничего демонического. Уж тем паче не было ничего сверхчеловеческого. Их отличительной чертой была посредственность – обыкновенная буржуазная посредственность. Йозеф Геббельс, всегда пытавшийся врываться из этого окружения, под конец жизни с печалью констатировал: «Средние слои создают посредственных политических деятелей, об их политическом калибре говорить не приходится. Все мелкие буржуа остались в пивной „Бюргербройкеллер“, где, собственно, всегда и пребывали. Что касается той капельки интеллекта, которая привела их в движение, то они ее полностью пропили за 12 лет сладкой жизни».

Можно согласиться с мыслью о «банальности зла» в Третьем рейхе. Немецкие средние слои долгое время развращались научно-философскими догмами, колебавшимися в диапазоне от Дарвина до Ницше. Буржуа придерживались устаревшей картины общества, оказавшись неспособными отдать должное техническому прогрессу. В итоге старые моральные установки оказалось легко заменить новыми стандартами поведения, на этот раз лишенными какого-либо морального обоснования. Во многом старое оказалось почти полностью идентичным новым нацистским веяниям.

По сути, то, что национал-социалисты выдавали за новую мораль, было старой этикой, облаченной в новые одежды. Мелкобуржуазные устои оказались почти неповрежденными, за исключением того, что новая верхушка теперь не считала нужным руководствоваться каким-то отвлеченными принципами. Но нельзя не отметить, что появился и принципиально новый элемент – тотальный контроль. Однажды (то, что говорится не для печати) Гитлер сказал: «Мы определяем условия, при которых совершаются половые сношения! Мы вылепляем будущего ребенка!»

Оставалось только примирить между собой общественные потребности нового режима и индивидуальные требования конкретного человека. Тотальное подчинение не должно было вызывать отторжения. Этот процесс, получивший название унификации, принимал две формы.

Сначала были призывы к национальной солидарности: «Вы ничто, наша нация – все!» Этот призыв должен был навести порядок, ликвидировать общественный хаос. Теперь человек освобождался от тяжкого бремени самостоятельно принимать решения и нести за них ответственность. За него все решало общество. После потрясений Веймарской республики расколотая и перепуганная немецкая нация хотела вновь обрести единство и получить долгожданную стабильность. Учитывая экономические тяготы и несовершенство демократической системы, эта извечная тоска по гармонии могла повести за собой многих людей. Эту гармоничную жизнь и спокойствие мог дать только один человек – вождь, харизматический избавитель Адольф Гитлер. Теперь каждый конкретный человек знал, что есть тот, кто примет правильное решение. Так Гитлер стал воплощенным в жизнь избавителем немцев.

Вторая форма достижения гармонии между нацией и ее деспотическими правителями строилась как бы на обратной связи. Фюрер был выше любых законов. Ганс Франк, глава Национал-социалистического союза юристов, как-то объяснял своим подопечным: «При решении любого вопроса думайте о фюрере. Спросите себя: как бы фюрер поступил на моем месте? И поступайте соответственно, и вы окажетесь на высоте положения.