Слезы на льду   ::   Вайцеховская Елена Сергеевна

Если ты поймешь это сейчас, тебе будет гораздо легче переносить чужой психоз, нервные срывы, незаслуженные обиды – все, что выплескивается из человека в тот момент, когда он проигрывает, получает травму, теряет смысл жизни. На это ни в коем случае нельзя обижаться. Потому что большой спорт – это такая концентрация всего человеческого существа, какой не встретишь ни в одной другой профессии.

Последнее я понимала и без него. И тем не менее все сказанное восприняла без обсуждений – как аксиому.

Дальнейшие правила поведения складывались автоматически, по мере того как набирался опыт: не лезть к спортсменам с вопросами до выступления; не требовать к себе внимания и не грузить людей своими проблемами; не задавать вопросов, ответы на которые можно без труда найти в любом официальном справочнике; не опаздывать на интервью, равно как и не затягивать его сверх условленного времени; не нарушать договоренностей частного порядка; уметь признавать свои ошибки и прощать – чужие; а главное – быть готовой аргументировать любое, пусть даже обидное для кого-то, собственное мнение, если уж оно высказано в газете.

Была ли я при этом болельщиком? И да, и нет. С одной стороны, я влюблялась во всех героев, с которыми сталкивала меня профессия. С другой – с самого начала отдавала себе отчет в том, что выигрывает всегда кто-то один. И это само по себе трагедия для проигравшего. К тому же в фигурном катании по тем временам триумф порой отделял от трагедии один-единственный (зачастую – проплаченный) судейский голос. Или – негласный приказ. Но принять чью-то сторону в любом случае означало стать противником для многих других, тем более что за каждым фигуристом всегда стояла целая команда.

* * *



Конфликт с Натальей Линичук случился именно по этой причине и стал в моей карьере единственным по-настоящему «долгоиграющим».

Линичук была одним из тренеров, с кем у меня сложились прекрасные отношения с первого же дня знакомства в 1991-м. Наташа работала фанатично, до изнеможения на льду московского Дворца спорта «Олимпийский», однако все лучшие ученики один за другим оказывались в чужих группах. Помню свой бестактный вопрос в интервью: «Почему от вас уходят?» (Имелись в виду победители юниорских мировых первенств Ярослава Нечаева, Юрий Чесниченко, Оксана Грищук.) И ответ Линичук: «Это же легко объяснимо. Что я могу предложить своим спортсменам кроме адовой работы? А им в это же время со всех сторон говорят, что, мол, если они перейдут к тренеру с мировым именем, то через год с гораздо меньшими затратами сил и нервов станут ездить на чемпионаты Европы и мира».

Все изменилось в 1992-м. Когда после Олимпийских игр в Альбервилле уехала в США Наталья Дубова.

Впрочем, здесь необходим краткий экскурс в историю.

Политику и моду на льду и за кулисами в танцах на олимпийском уровне долгое время определяли всего два тренера – Елена Чайковская и Татьяна Тарасова.

Вне конкуренции среди российских танцоров, пожалуй, всегда были лишь подопечные Чайковской Людмила Пахомова и Александр Горшков. Зато вторая пара этого тренера – Линичук и Карпоносов бились с тарасовскими Ириной Моисеевой и Андреем Миненковым не на жизнь, а на смерть. Под конец своей карьеры Моисеева – Миненков ушли к совсем тогда молодой Наталье Дубовой. И хотя чемпионами у нее они так и не стали, именно с ними Дубова вошла в число избранных.

Танцевальный олимпийский турнир-1988 впервые стал золотым для Тарасовой. Но за чемпионами – Натальей Бестемьяновой и Андреем Букиным – ждали своей очереди дубовские Марина Климова – Сергей Пономаренко и Усова – Жулин.