Солдаты последней империи (Записки недисциплинированного офицера)   ::   Чечило Виталий Иванович

Единственным позитивным результатом экспедиции было то, что на разъезде я познакомился с Аминой, казашкой, и Бертой, оказашенной немкой. Работали они в разъездном магазине. Задача была одна – скупить в проезжающих поездах продукты питания (тогда в поездах толком не кормили). Узбеки затаривались в Москве и продавали втридорога. Продавщицы обирали уже соотечественников. В пустыне шкала ценностей диктуется потребностью: в запас не возьмёшь ничего, кроме риса, муки и сахара. На Востоке бытует пословица: «Одного и того же верблюда можно купить и за одну монету, и за сто». У речки, где есть дороги, верблюда можно было обменять на «Запорожец» – эта машина с воздушным охлаждением очень хорошо показала себя в условиях пустыни. Казахи были абсолютно безразличны к достижениям нашей цивилизации, кроме, разве что, мотоциклов и телевизоров. Машины (кроме «Запорожца») или холодильники предмета вожделения не составляли, а дача у казаха всегда с собой. В пустыне такого же верблюда можно было выменять на мясо рублей за триста. Особенность казахских кочевий – малое количество тягла, несколько вьючных верблюдов и несколько верховых коней. Остальные оставались полудикими и шли на мясо. Артезианская скважина на разъезде притягивала кочевников, поскольку была единственным источником питьевой воды. Сами казахи могут обходиться без воды – молочными продуктами, но нужно поить баранов. Начальник пожарной команды полка как-то повёз в пустыню воду, чтобы поменять у казахов на водку. Разбил машину о единственный столб.

Меновая торговля велась бойко. Казахов в магазине удивляли белые халаты продавщиц – они думали, что это больница, куда попадали только редкие казахи. Что особенно нравилось продавщицам, так это то, что казахи с любой купюры не требовали сдачи. Деньги не имели для них номинальной стоимости. Господа офицеры покупали в магазине исключительно водку и вино, в основном узбекские портвейны «Агдам», «Талас» и «Арак». Офицерских жён поражало в магазине обилие дефицитных промтоваров китайского и индийского производства, вроде вельвета в мелкий рубчик. К чему он казахам? На всех крупных разъездах существовали «толчки» – вещевые рынки, на которых жёны офицеров продавали обмундирование и разные недоношенные вещи, которые скупали казахи. Особенно ценились ими офицерские сапоги и ватные брюки. Казахи, за непотребностью, вывозили на «толчки» массу дефицитных книг на русском языке, например, классиков выпуска тридцатых-сороковых годов, а также засиженный мухами хрусталь и ковры. Торговля осуществлялась без денег, путём обмена. Например, шесть пар офицерского белья приравнивалось к собранию сочинений Пушкина, а за офицерские сапоги можно было выменять колесо к мотоциклу «Урал» (самый популярный транспорт среди прапорщиков). Там же, в мазанке с подпёртыми стенами и потолком, находилась импровизованная чайхана, в которой подавали любые спиртные напитки, кроме чая. Когда прапорщик Коля «Борман», живым весом килограммов сто тридцать, плясал вприсядку, пол и потолок грозили провалиться.

– Амина, блядь, где ты?

Сама Амина тоже была нехудая и в свободное время сожительствовала с рыжей Бертой.

Подобные сексуальные вольности были привнесены в степь ветрами новейшей истории. Уже упоминавшийся АЛЖИР – Акмолинский Лагерь Жён Изменников Родины – раскинул свои щупальца повсюду. Если говорить о какой-то сексуальной традиции времён социализма, то она носила явно выраженный садо-мазохистский характер. Даже лесбийская любовь была пронизана фаллическим культом. Жанр повествования не позволяет мне подробно распространяться о приобретённых в данной области познаниях.