Спрятанная война   ::   Боровик Артем

А если все для нас началось и кончилось в Афганистане еще за два года до установления русского протектората над Бухарой? Тогда, почти век назад, полковник Генштаба Глуховской, знаток Средней Азии, написал своему начальнику генералу Кауфману-Туркестанскому: "Никакие убеждения, советы, угрозы России не смогут пересоздать вековое устройство мусульманских государств…"

Или же все провалилось в тартарары, когда Россия презрела печальный опыт викторианской Англии в Афганистане? А он научил британцев тому, что лучше субсидировать мятежных племенных вождей, чем пытаться их утихомирить или уничтожить. Во всяком случае, стоило Брежневу лишь удвоить советскую экономическую помощь Афганистану, вместо того, чтобы посылать туда армию, и нам не пришлось бы сегодня раскаиваться в содеянном.

Еще сто лет назад один из английских военачальников в Афганистане, сэр Роберте, писал: "Нам не надо бояться Афганистана, и лучше всего предоставить ему самому решать свою судьбу. Может быть, это и не столь привлекательно для нас, но я чувствую, что прав, когда утверждаю: чем меньше они будут видеть нас, тем меньше будут ненавидеть. Даже если предположить, что Россия попытается вторгнуться в Афганистан или захватить через него Индию, у нас будет значительно больше шансов перетянуть афганцев на свою сторону, если мы воздержимся от какого бы то ни было вмешательства в их внутренние дела".

Чему мы, обуреваемые горделивой идеей мессианства, хотели научить афганцев, если сами не научились вести как следует собственное хозяйство? Скорей всего мы экспортировали не революцию, а застой.

Порой мы напоминали тех самых астронавтов из знаменитого фантастического романа Станислава Лема, которые, отчаявшись распознать сущность мыслящего океана на планете Солярис, решили воздействовать на него пучками сверхжесчкого рентгеновскою излучения.

Астронавты полагали, что изучают Солярис, но на самом деле он изучал их.

Великие путешественники говорили: "Рели хочешь познать чужую страну, растворись в ней". Но нам и этого не удалось. Восемь миллиметров брони на протяжении всех девяти лет наглухо отделяли нас от Афганистана. Мы попытались понять страну, со страхом глядя на нее сквозь триплекс бронетранспортера.

Мы полагали, что воздействуем на страну при помощи телевидения, бомбардировочной авиации, шкоп, танков, книг, артиллерии, газет, новых видов оружия, экономической помощи и АК-47, но редко задумывались над тем, какое воздействие оказывал на нас Афганистан, пропуская через себя сотни тысяч советских солдат, офицеров, дипломатов, журналистов, ученых, партийных и военных советников.

Трудно определить, чему нам удалось научить Афганистан, однако много легче установить степень влияния Афганистана на советских людей, воевавших и работавших там.

Старческим мановением брежневской руки они были брошены в страну, где подкуп, взяточничество, бесчестность, спекуляция, наркотики были не менее обычны, чем у нас очереди в магазинах. А эти инфекционные болезни поопасней тифа или гепатита. Особенно если они приобретают характер эпидемии.

Наш советнический и офицерский корпус моментально поделился на две фракции – Хальк и Парчам. И та война, которая шла внутри НДПА, переметнулась и на членов КПСС, работавших в Афганистане. К середине 80-х уже не собака виляла хвостом, но хвост – собакой.

Время шло, и мы постепенно стали походить на Балаганова и Паниковского, которые давно поняли, что золота в гирях нет, но все равно продолжали пилить их с еще большим остервенением.

Война тянулась девять долгих лет – почти одну седьмую часть всей советской истории.

В восьмидесятом году 40-я армия была такого же возраста, что и я: большинству солдат не перевалило еще и за двадцать.