Тегеран - Ялта - Потсдам   ::   Цыбулевский Б. Л.

[9]

По мере приближения победы над фашистской Германией тревога и страх перед будущим у Черчилля усиливались. Читая его мемуары, относящиеся к последнему периоду войны, невольно приходишь к выводу, что он в это время был занят не столько делами ведения войны, сколько размышлениями о будущем и главным образом вынашиванием планов против демократического движения в Европе, против Советского Союза, великая армия которого приносила свободу и независимость европейским народам. «Коммунизм поднимал голову за победоносным русским фронтом, – сетовал Черчилль. – Россия была спасительницей, а коммунизм – евангелием, которое она с собой несла». [10] Его постоянно преследовал вопрос: «Гитлер и гитлеризм… обречены, но что произойдет после Гитлера?». [11]

Стремясь повлиять на течение событий, правящие круги Англии и США в то же время не могли не учитывать все возрастающую роль и авторитет Советского Союза на международной арене. Они вынуждены были считаться с объективной реальностью, которая сложилась в результате того, что Советский Союз, его вооруженные силы играли и сыграли решающую роль в разгроме фашистских полчищ. Именно эти обстоятельства явились главной причиной, толкавшей правительства союзных держав на переговоры и на проведение встреч на высшем уровне.

11 мая 1945 г., то есть через 2 дня после победы над Германией, Черчилль писал новому президенту США Трумэну: «Я считаю, что мы должны вместе или по отдельности в один и тот же момент обратиться к Сталину с приглашением встретиться с ним в июле в каком-нибудь неразрушенном городе Германии, о котором мы договоримся, чтобы провести трехстороннее совещание. Нам не следует встречаться в каком-либо пункте в пределах нынешней русской военной зоны. Мы шли ему навстречу два раза подряд». И тут же он высказал сомнение в том, чтобы «с помощью каких-либо соблазнов от Сталина удалось добиться предложения о трехсторонней встрече». [12] Его тогда уже обуревала идея о так называемом «железном занавесе» между Востоком и Западом, который в послевоенные годы стал своеобразным символом «холодной войны». Через три дня после великой победы в послании президенту США Черчилль писал: «Железный занавес опускается над их фронтом. Мы не знаем, что делается позади него». [13]

Таковы коротко обстоятельства, которые побуждали наших союзников идти на проведение совещаний на уровне глав правительств. На этих совещаниях обсуждался большой круг вопросов, непосредственно связанных с военным и политическим сотрудничеством трех держав в ведении войны против общих врагов, а также с послевоенным устройством.

* * *



Среди крупных военных проблем, обсуждавшихся союзниками, видное место занимает открытие второго фронта. История вопроса как будто общеизвестна. Однако фальсификаторы на Западе до сих пор не унимаются в своих попытках обелить политику правительств Англии и США и извратить советскую позицию по этому вопросу. Вопреки историческим фактам они стремятся доказать недоказуемое: якобы правящие круги Англии и США не нарушили достигнутой договоренности с Советским Союзом об открытии второго фронта еще в 1942 году. Как известно, об этом было достигнуто соглашение в июне 1942 года во время пребывания советского наркома иностранных дел В. М. Молотова в Лондоне. В англо-советском коммюнике, опубликованном 11 июня, говорилось: «Во время переговоров В. М. Молотова с премьер-министром Великобритании У. Черчиллем между обеими сторонами была достигнута полная договоренность в отношении неотложных задач создания второго фронта в Европе в 1942 году». [14] Речь шла о высадке англо-американских войск в Северную Францию.