Три жизни Апикуни (Послесловие)   ::   Ващенко А

Так что все, о чем позднее Шульц рассказал на страницах книг, было им испытано, пережито или услышано от верных людей тех, в ком встретила отклик его искренняя, увлеченная, бродяжья душа. Поэтому и на книги Шульца легла печать достоверности, идущей от опыта жизни, такой же, как у Джека Лондона или Хемингуэя, хотя дар Шульца скромнее, да к тому же он просто другой по характеру. Но и задача писателя была иной. Шульц стремился запечатлеть то, что любил: неповторимость места, времени и образа жизни. И это удалось ему лучше, чем кому-либо, особенно если речь идет об индейской теме. Едва ли могла бы состояться его вторая жизнь - жизнь писателя, если бы Шульц в те быстролетные годы счастливой молодости, проведенной на фронтире [Фронтир - подвижная "граница цивилизации", перемещавшаяся на запад страны в ходе освоения Американского континента белыми поселенцами.], не был верным товарищем, любознательным искателем жизни, открывателем нового, тонким наблюдателем, чутким к нуждам других людей. Правда, он тогда еще не помышлял о писательстве, хотя уже с 70-х годов вел дневники и записи.

За все эти годы Апикуни приобрел редкий жизненный опыт: знание края, ставшего ему домом, и присущих этому краю нравов. Знание тех людей, с которыми столкнула его жизнь, послужило критерием оценки всякой человеческой личности. Близкие ему по духу люди часто возникают на страницах книг Шульца. Таков Джозеф Кипп, торговец с индейцами, и его спутник Поднимающийся Волк. А еще чаще - это индейцы и полуиндейцы - мужчины и женщины. Такова жена Киппа, дочь известного вождя манданов Матотопы, и ее подруга Женщина-кроу - они стали приемными матерями Апикуни, постоянно заботились о нем. Таковы вожди племени черноногих, воины и товарищи Шульца на охоте и тропе войны - да, на тропе войны, ибо он настолько глубоко вошел в жизнь черноногих, что участвовал в военных походах и многих других важных событиях их жизни.

И конечно же, Шульц близко узнал быт и культуру индейских племен, обитателей американского Запада: конфедерации черноногих, их соседей гро-вантров (большебрюхих), племен кроу, сиу - ассинибойнов, равнинных кри и многих других. Он стал опытным проводником по диким местам, знатоком повадок разнообразных зверей и их среды обитания.

Крушение подобного образа жизни оказалось концом первой жизни Апикуни. И какое-то время можно было ожидать, что она останется его единственной жизнью. Разве не так случилось с небезызвестным Джоном Теннером, много лет прожившим среди оджибвеев? До конца дней своих, уже вернувшись к "цивилизованной" жизни, он остался в ней чужаком, одиноким "белым индейцем". 1901-1903 годы по многим причинам оказались переломными в судьбе Апикуни. Исчезновение бизонов, заключение черноногих в резервации... Тогда Шульц лично убедился в том, как расходятся слово и дело во внутренней политике американского правительства: черноногие долгое время находились на грани голодной смерти. Все это означало расставание с привычным, дорогим его сердцу окружением. К этому добавилась смерть жены Натаки, внутреннее опустошение, вызванное этим событием. Примерно тогда же против Апикуни было начато судебное дело: он будто бы участвовал в отстреле диких животных в запрещенное время года. И хотя через несколько лет Шульц был признан невиновным, в то время ему пришлось бежать от тюрьмы далеко за пределы штата Монтана, менять местожительство, разлучиться с друзьями и испытать особенно острое одиночество.

В тот период поистине спасительным якорем оказалось знакомство с выдающимся американским ученым Джорджем Бирдом Гриннеллом.