Тридцать шесть часов из жизни разведчика   ::   Морозов Дмитрий Платонович

Все это никак не входило в планы обер-лейтенанта Либеля, тем более что он вовсе и не был ни Карлом Либелем, ни настоящим обер-лейтенантом. В секретных списках советской разведки перед его простой русской фамилией стояло совсем другое воинское звание: "Полковник".

Либель призадумался. В запасе у него всего час-полтора. Но вот он принял решение и на своей машине, внезапно превратившейся в катафалк, помчался к Берлину.

"ВЫ ОШИБЛИСЬ, ГОСПОДИН ФЕЛЬДМАРШАЛ"

Генерала Кребса - начальника штаба сухопутных войск - с утра одолевало растущее чувство раздражения, в причинах которого он, впрочем, побоялся бы признаться и самому себе.

Ночью он вернулся в Берлин из новой ставки в Гессене, около города Цигенберга, где вместе со всем составом генерального штаба вермахта принимал участие в совещании.

В подземном зале вокруг большого стола собрались фельдмаршалы и генералы. До начала совещания шли негромкие разговоры. Внезапно все стихло. Из потайной двери вышел фюрер. Минуту его взгляд блуждал по залу, он словно нюхал воздух. Затем, слегка волоча правую ногу, подошел к единственному креслу и сел, сильно сутулясь.

Кребс отметил, что левая рука фюрера стала подергиваться еще сильнее со времени прошлого совещания.

Сразу же после того, как генерал-полковник йодль доложил о приближении Советской Армии к границам рейха, Гитлер, следивший за его докладом по карте, резко выпрямился, с силой бросив на стол толстый цветной карандаш. Глаза его вспыхнули знакомым всем угольным блеском.

- Высшие силы, - медленно начал он, - придут на помощь великой Германии. Русская армия погубит себя с первых шагов по нашей земле! Тогда пробудятся все силы нации! Тогда только мир узнает тотальную войну! - Голос его достиг верхней точки. Гитлер, казалось, старался перекричать самого себя. Бледное лицо стало зеленоватым. - Я снова поведу свою армию на восток!

В подземном бункере стало тихо. Было слышно, как где-то рядом капает вода. "Должно быть, умывальник", - подумал Кребс. Он оглядел генералов, которые стояли, захваченные порывом фюрера. Фельдмаршал Кейтель снял старомодное пенсне и, близоруко щурясь, немного испуганно смотрел на Гитлера.

После глубокой паузы фюрер продолжал:

- Мировую историю можно делать только в том случае, если на деле станешь по ту сторону трезвого рассудка и вечной осторожности, все это нужно заменить фанатичным упорством. Только враги и трусы, - он снова начал с низкой ноты, - могут сомневаться в нашей победе. Военный и промышленный потенциал империи использован далеко не полностью... Моя армия несокрушима, мы получим... - Голос его снова оборвался. - Я отдал приказ о новых мерах, - тихо закончил он и резко повернулся.

Кребс заметил, как фюрер быстрым движением забросил за спину дрожавшую руку. Затем он вышел из бункера. Речь фюрера произвела на Кребса тягостное впечатление. "Видимо, это правда, - подумал он, - что доктор Морелль, личный врач фюрера, увеличил число возбуждающих уколов до шести в день. Гитлер, кажется, действительно тяжело болен".

Минуту царило молчание.

- Господа, - сказал Кейтель, надевая пенсне. - Исходя из данных о перегруппировке сил противника, а также из общего военного и политического положения...

"До чего же мерзкий голос и манера говорить", - подумал Кребс.

- ...надо считать, - продолжал Кейтель, - что русские, вероятно, сконцентрируют свои главные силы на южных участках фронта. Удара следует ожидать прежде всего в Галиции...

После Кейтеля слово попросил генерал из группы "Центр". Он утверждал, что русское наступление развернется на севере, именно - в направлении границ Восточной Пруссии.

Кейтель устало улыбнулся и сделал плавный жест рукой, словно бы отодвигая от себя какую-то невидимую преграду.