Трудная наука побеждать   ::   Бирюков Николай Иванович

Вдоль главной дороги, идущей из Линца к нам в Мельк, стоят через определенные интервалы рослые гвардейцы, на штыках — красные флажки. А на всех перекрестках — ловкие, стройные девушки-регулировщицы.

На демаркационной линии встретил Паттона и сопровождал до замка начальник штаба нашего корпуса генерал Забелин.

Точно в установленное время автокортеж, возглавляемый машинами генерала Паттона и командира 20-го армейского корпуса генерала Валькера, подъехал к главному подъезду замка. Знакомство. Взаимные приветствия, поздравления с победой.

— Господин Паттон, — говорит генерал Захватаев, — у меня сегодня в гостях и маршал Толбухин. Он вас ждет.

Командующий армией пригласил гостей следовать в замок, сказав, что маршал уже там и осматривает достопримечательности. А посмотреть там было что. Вот одна из комнат — узкая, длинная, вся уставленная коллекцией кавалерийских седел. Одно седло выделялось золотыми накладками и насечками. Это подарок Николая II, сделанный престарелому императору Францу Иосифу. Затем гости осмотрели коллекцию оружия, потом Федор Иванович Толбухин пригласил Паттона и всех сопровождавших его в парк. Здесь, на обширной поляне, ровным прямоугольником стоял батальон 5-й дивизии. С трибуны хозяева и гости еще раз поздравили друг друга с победой, после чего батальон прошел церемониальным маршем.

Генерал Паттон попросил у маршала разрешения поближе познакомиться с гвардейцами. Он медленно шел вдоль строя, пристально всматривался в лица воинов, спрашивал почти каждого, за что награжден и где был ранен.

Вернувшись к трибуне, Паттон поблагодарил Толбухина и сказал:

— Теперь я понял, почему они победили…

Огромный зал, где состоялся банкет, был своеобразной родословной императорского дома австрийских Габсбургов. Стены и даже потолок были расписаны портретами «высочайшего» семейства.

Человек двести — наших и гостей — собралось под этими расписными сводами. Смех, шутки, разноязычный говор.

— Маршал Толбухин! — громко сказал я. Сопровождаемый Паттоном и Захватаевым, маршал вошел в зал. Сразу же водворилась тишина. Все застыли на своих местах. Федор Иванович жестом пригласил всех к столу. За первым тостом — за победу — последовали другие. Стало шумно. Вдруг маршал Толбухин увидел среди гостей женщину в военной форме. Узнав, что она журналистка, Федор Иванович поднял бокал за здоровье этой представительницы американских женщин на войне… В ходе банкета начался концерт, составленный из лучших номеров фронтовой артистической бригады и нашей армейской самодеятельности. Всеобщий восторг гостей вызвала актриса, исполнившая популярную американскую песенку «Кабачок». Паттон, подойдя быстро к сцене, помог актрисе сойти вниз и, отстегнув со своей куртки медаль, приколол ее к белой кофточке певицы.

Разъехались мы только вечером. Дорогой водитель Плетнев рассказывал, как американские шоферы и солдаты из охраны буквально обобрали наших ребят, выпрашивая на память звездочки, погоны, пилотки, металлические пуговицы с кителей и гимнастерок.

Как-то в последних числах мая засиделись у меня товарищи за разговорами до рассвета. Сидим, курим. А за открытым окном тишина, розовеет небо, легонько трепещут листья на кустах.

Вот он — прекрасный мир без выстрелов и крови, и каждому из нас, уже пожилых мужчин, хочется вступить в эту новую жизнь как-то по-новому. Если бы велась статистика бросивших курить, думаю, верхняя точка ее графического изображения относилась бы к первым послевоенным дням.

Об этой простой житейской штуке рассуждали и мы, глядя, как валит клубами из окна синий сигаретный дым.

— Командарм вызывает, — сказал генерал Забелин, передавая мне телефонную трубку.

— Слушаю, Никанор Дмитриевич, — ответил я Захватаеву.

— Почему не спишь?

— Что-то не спится. Никак не привыкнем к тишине.