В Августовских лесах   ::   Федоров Павел Ильич

Вот Ганна - совсем другая. Она сидит на своей кровати и, неизвестно о чем думая, комкает в руках маленькую с вышитой наволочкой подушку. И взбалмошная жена ему сейчас противна. Она, беспрестанно размахивая руками, крестится и пронзительным голосом кричит:

- Тварь! О-о! Что мне с тобой делать, чертово отродье!

Стася сама не помнила, какие слова слетали с ее языка. От выкриков матери девушка судорожно вздрагивала и почти переставала дышать.

- Перестань же! - крикнул Олесь, желая прекратить эту омерзительную сцену.

- Я ее на цепь посажу, как шкодливую сучонку! Пусть она меня слышит и не притворяется!

Галина, казалось, ничего не могла слышать и воспринимать. Но это только казалось. На самом деле она все слышала и понимала. И в голове ее уже зрел дерзкий, отчаянный план.

Стася, видя упорное молчание дочери, чувствовала, что та сильнее ее не только молодостью, но и горячей девичьей любовью. Для выражения своего негодования Стася старалась подбирать самые обидные, оскорбительные слова, но запас их начинал иссякать, в утомленную голову, кроме пустых, мало устрашающих ругательств, ничего не шло.

- Я размозжу этой сквернавке башку! Вот мой святой крест, я убью ее!

- Мамо! Довольно, - вырвалось наконец у Ганны. Ей тоже была невыносимо противна вся эта ругань, искренне хотелось заступиться за сестру.

- Не твое дело! Можешь и помолчать! - снова разъярилась Стася. - Я ее сейчас же отведу к ксендзу, заставлю молиться и окручу с Владиславом! - И, чтобы больней задеть дочь, продолжала: - Но только Владислав не такой парень, чтобы захотеть после этой поганой истории взять в жены такую!..

- А я хочу вашего Владислава? Вы меня спросили? Можете меня на куски разрезать! Пусть мое тело собаки съедят, а Владислав меня не увидит! Нет! - страстно выкрикнула Галинка. - Хоть сейчас зовите десять ксендзов, а за Владислава выйти замуж меня никто не заставит. Сейчас не панская власть, чтоб девушек насильно выдавать.

- Значит, ты опять хочешь с русским лейтенантом на канал шляться и нас позорить!.. Нет, - зашипела Стася, - лучше я тебя вниз головой в землю вобью, а такого не допущу! Не будь я пани Массальская!

И Стася притопнула ногой, стараясь показать, как она будет заколачивать свою дочь в землю. В это время позади раздался умилительный, сладко-таинственный голос Франчишки Игнатьевны:

- Не расстраивайтесь, пани Стася...

Все в комнате замерли.

- А ты чего тут торчишь? - поджав тонкие губы, сдерживая ярость, спросила Стася и резко отстранила от себя вскочившую Ганну.

- Я пришла, пани Стася, сказать, что до вашего сада зашел какой-то человек и спрятался в той самой беседке, где пан Олесь с паном Михальским часто самогонку пьют, - скороговоркой ответила Франчишка Игнатьевна, делая вид, что до семейных передряг ей нет никакого дела. Она забежала только предупредить, что в их сад забрался чужой человек. Франчишка Игнатьевна действительно увидела его в окно, выходящее из спальни в сад.

- Какой такой человек? - настороженно спросил Олесь, не веря ни одному ее слову.

- Сдается мне, пан Олесь, что это пришел до вас родственник нашего ксендза пана Сукальского, чи брат, чи двоюродный дядя, ну тот, что толички из Гродно приехал и несколько раз приходил до пана Михальского. Да и вы, кажись, там сами бывали и его видели.

- А ты не брешешь? - Находясь в полном замешательстве от осведомленности Франчишки, Олесь поднялся со стула и хотел было выйти.

- Езус-Мария! За кого вы меня принимаете, пан Олесь? Вот провалиться мне туточки, на этом самом месте. Дивлюсь, як панна Галочка от болести надрывается, и не знаю, як ей помочь, а сама глаз не спускаю, чтоб мои паршивые гусята к вам в сад не забрались и баклажанов не поклевали.