В мире мечты и предвидения   ::   Черная Н И

Да и чисто психологически Эра Кольца из своего прекрасного тысячелетнего далека вполне может быть воспринята как воплощенный идеал по отношению к действительности нашей жизни. С сознательной установкой на "идеальность" связаны многие специфические качества романа Ефремова, сближающие его с утопической традицией, как, например, некоторая за данность, иллюстративность картины будущей жизни, ее сравнительная малоподвижность и некоторая отчужденность (в ряде моментов, на которые указывалось выше) от нужд и забот современной жизни (82).

Эти особенности в значительной мере представляют неизбежные издержки утопического романа - произведения чрезвычайно насыщенного, с усложненной этико-философской проблематикой и с "подгоняющейся" под эту проблематику, а потому почти всегда несамостоятельной и отвлеченной образной системой.

Иная тенденция в изображении будущего у Стругацких связана с преодолением подобных свойств, но заодно и с отходом от традиционной схемы и программы утопии, от установки на изображение идеала. Прежде всего мир будущего, созданный Стругацкими, это мир гораздо более близкий к нашему времени, отделенный от нас одним, самое большее - двумя столетиями, мир, в котором будут жить наши внуки и правнуки, который во многих своих существенных чертах закладывается, строится уже сегодня, и, может быть, потому более доступный, теплый, обжитой и человечный.

Ефремов, стремясь создать цельную, непротиворечивую и единую картину общества отдаленного будущего, идет в общем по типичному для утописта пути показа всех существеннейших и характернейших черт общественной жизни, как, например, организация производства, уровень развития науки и искусства, разнообразные виды человеческой деятельности, воспитание и обучение детей, общественный быт, люди в их отношениях друг к другу и к обществу, новая система взглядов на жизнь и т. п. Стругацкие, отступая от традиций, показывают жизнь будущего как бы в отдельных эпизодах, самостоятельных сюжетно и тематически и условно связанных между собой временной последовательностью и образами героев. Такая "мозаичная" картина будущего если и проигрывает в цельности, все же производит впечатление большей естественности: писатели как бы идут от самой жизни, а не от продуманной и вычерченной заранее схемы.

В фантастике Стругацких отчетливо заметно, даже порой полемически заострено стремление приблизить мир будущего к сознанию и чувствам современников, дать возможность читателю не только увидеть завтрашний день, но и освоиться в нем, "заболеть" его проблемами, осознать его как реальную жизнь, в которой свои трудности и свои заботы и в которой все в конце концов решает, как и сегодня, скромный и самоотверженный труд "рядовых" тружеников. Конечно, многое изменится, говорят писатели, жизнь в целом станет счастливее, свободнее и радостней, неизмеримо возрастут знания и расширятся возможности человечества, которое, покончив с голодом и нуждой, с истребительными войнами, враждой и недоверием, начнет наводить порядок на своей планете и в ее космических "окрестностях". Hо жизнь останется жизнью, и на место старых, решенных встанет тысяча новых проблем, будут, как прежде, поражения, неудачи, разочарования, но будут и находки и открытия; как в прежние времена, молодежь будет гореть жаждой романтики, и лишь пройдя суровую жизненную школу, приходить к выводу, что "главное всегда остается на Земле" (83).

Применяемый Стругацкими для изображения будущего метод аналогий и параллелей с современной действительностью сообщает их фантастике в глазах читателя наибольшую вероятность и правдоподобие.