В огне торпедных атак   ::   Черцов Андрей Ефимович

Вражеский летчик считал уже себя у цели, как вдруг навстречу ему, почти в упор, потянулась пулеметная трасса и правый мотор окутался дымом. Самолет резко накренился и со снижением пошел в сторону лимана. Это было дело рук боцмана.

Отремонтировав катер, мы привели его снова в базу. Я получил назначение на новый корабль в подразделение капитан-лейтенанта Изофатова. Но вскоре нам пришлось оставить Очаков: мы перебазировались в Крым.

Из Севастополя наши катера очень часто выходили для несения блокадного дозора в Каркинитский залив. Наступила уже штормовая осень, и мне, молодому командиру, не получившему еще достаточного опыта вождения катера, пришлось на первых порах туго.

Особенно запомнился мне случай, происшедший с нами в бухте Ак-Мечеть.

...Волны становились все круче и выше. Ветер, срывая белые гребни, разбрасывал их вокруг колючими иглами. По небу неслись темные, зловещие облака.

- Быть шторму, - устало сказал боцман.

Мы возвращались с задания. Надо было спешить, чтобы успеть укрыться в бухте Ак-Мечеть, где тогда базировалась наша группа.

Тяжело приходится экипажам малых кораблей, застигнутых штормом в море. Торпедный катер - грозное оружие. Он вступает в единоборство с самыми большими военными кораблями и часто выходит победителем. Но он мал. На нем все рассчитано до мелочей. Лишнего ничего нет.

Экипаж катера в походе все время находится на своих боевых постах. Тут и едят, и отдыхают. Греются и сушатся у горячих моторов.

В непогоду труднее всех бывает верхней команде. Волны и дождь мочат их с ног до головы. Зимой снег слепит глаза, обмерзает одежда. Но и мотористам не лучше. Попробуйте держать заданный режим, когда катер бросает из стороны в сторону. Да к тому же жара, духота.

А в шторм и совсем плохо. Словно большой мяч, прыгает катер с волны на волну. Болтанка такая, что кажется - вот-вот все внутренности наизнанку вывернет.

Поэтому мы и спешили еще засветло прийти в бухту, где можно было бы перестоять эту штормовую ночь. Но и в Ак-Мечети волны бушевали вовсю. Выкатываясь из-за мыска, они с шумом обрушивались на прибрежные мели, поднимая со дна песок и ракушки.

Не было никакой возможности ошвартоваться. Впрочем, нас беспокоило не это. Все равно у причалов катерам с торпедами на борту стоять не разрешалось. Вернувшись из похода, мы подходили к ним только для заправки, а потом становились на якоря по углам бухты. Здесь мы и ожидали следующего выхода.

Болтаясь на якоре, личный состав катера не мог в достаточной мере ни отдохнуть, ни обогреться, ни покурить. Поэтому мы всегда старались стать к борту какого-нибудь судна. Больше всего мы благодарны за гостеприимство "тюлькину флоту", как в шутку называли тогда рыбачьи сейнеры.

Бывало придут катера с моря. Экипаж мокрый, прозябший. Взоры сразу же обращаются к мелководной части бухты, где обычно находились сейнеры. Заправившись, спешим к ним. Прилепимся к борту, закрепим швартовы, выставим на катере вахту, и в гости к рыбакам.

Трюм сейнера гораздо больше, чем отсек катера. Посредине докрасна натопленная "буржуйка", на ней огромный чайник. Под палубой натянуты концы, на которых можно просушить верхнюю одежду. Не помещение, а рай!

У рыбаков - свежая рыба, а у нас, катерников, - тушенка, "наркомовские сто граммов".

Пока готовится ужин, идут разговоры о положении на фронтах, о погоде. А потом можно поиграть и в "козла", и в шахматы. В печке гудит огонь. Тепло! Хорошо!

Так было и в этот вечер. Единственное более или менее спокойное место в Ак-Мечетской бухте - в небольшом заливчике за мыском. Не подходя к причалу, мы направились туда - к двухмачтовому судну.

- Эге-й! На сейнере! Принимайте гостей! - еще издалека закричал боцман, держа в руках свернутый в кольца швартовый конец.