В воздухе илы   ::   Гуляев Владимир Леонидович

Каждый вечер, когда они возвращались в казарму, я просил своего инструктора взять меня на полеты. Наконец он согласился, но сказал, что это совсем не значит, что я буду летать, а просто кому-то надо быть в стартовом наряде.

Я был рад и этому. Посмотрю, как летают на "илах" мои более счастливые товарищи. Так и ездил в стартовый наряд несколько дней.

Больше всего мне нравилось стоять финишером у "Т". Тут все хорошо видно. Как заходят на посадку, выравнивают машину у земли, выдерживают. Кто не дотягивает, а кто промазывает. Кто "козлит", а кто плавно приземляется у "Т" на три точки. Здесь я впервые услышал летную поговорку: "Сто посадок увидишь, сто первая - твоя". Быть финишером интересно, но не так просто. Надо все время быть начеку, и в случае, если посадочная полоса занята, красным флажком или ракетой прогнать садящийся самолет на второй круг. А то может произойти авария. Самолеты идут по кругу один за другим, как на конвейере.

Встречаясь на аэродроме с нашим инструктором, я каждый раз приставал к нему, чтобы он взял меня летать. И, наверное, так осточертел ему, что однажды... Впрочем, все по порядку.

...Сижу я на лавочке в стартовом квадрате. Инструктор высадил очередного курсанта, зарулил на стоянку, махнул мне рукой. Подбегаю и не верю ушам своим:

- Ладыгин! Ты вот все просился летать. Иди, садись. Сейчас посмотрим, чего ты стоишь.

Я схватил парашют и трясущимися руками стал застегивать тугие карабины. А они, как нарочно, не поддаются. Ну, думаю, пропал! Кое-как справившись с парашютом, я подошел к самолету и, козырнув, попросил разрешения садиться в кабину. Инструктор сверху посмотрел на меня, спросил:

- Ты что, Ладыгин, без шлемофона уже решил летать?

И только тут я вспомнил, что у меня на голове пилотка. Взял шлемофон у курсанта и мигом залез в кабину.

Вот она, настоящая кабина с многими десятками приборов, тумблеров, лампочек, кнопок, рычагов на настоящем живом самолете. Это тебе не в классе. Там можно сделать что-нибудь не так, и ничего не произойдет. А тут не так делать ничего нельзя. В воздухе - не на земле: там ошибки очень дорого обходятся...

Огляделся я в кабине и начал работать. Чувствую, что инструктор сзади придирчиво следит за всеми моими действиями. Я все делаю, как сказано в наставлении, а сам думаю: "Как бы чего не забыть!" Наконец, кажется, сделал все, доложил инструктору о готовности к полету. Тот командует:

- Слышу хорошо,- раздалось у меня в наушниках. - Запускай мотор!

Подготовил я мотор к запуску и хотел было открыть баллон со сжатым воздухом, да вспомнил - надо же подать команду: "От винта!" - крикнул что было мочи. Смотрю, у плоскости появился механик, осмотрелся и ответил мне спокойно: "Есть, от винта!" Тут дал я воздух и нажал на вибраторы.

Под моими пальцами затрепетал, а потом и ожил мотор, а вместе с ним и весь самолет. От консолей крыльев до хвоста по самолету пробежала дрожь, словно он рвался в полет.

Затормозив колеса и взяв руль высоты на себя, я дал полный газ. Мотор мощно взревел. Мигом оглядел все приборы. Все было в порядке, и на слух мотор работал ровно и четко. Услышал в наушниках голос инструктора:

- Выруливай на старт.

Подав сигнал, чтобы механик убрал колодки, я осмотрелся и дал газ. Самолет плавно покатился. Благополучно вырулив на взлетную полосу, развернул самолет в направлении взлета и затормозил недалеко от стартера. Тот взмахнул белым флажком, разрешая взлет. Я закрыл фонарь, и опять в наушниках раздался голос инструктора:

- Ну, теперь смотри, показываю. Держись легонько за управление и не мешай.

Я расслабил руки и ноги, не снимая их с рычагов управления самолетом. Инструктор, двинув вперед сектор газа, прожег свечи и, почти не сбавляя газа, отпустил тормоза.