Время, Люди, Власть (Воспоминания, книга 2, часть 3)   ::   Хрущев Никита Сергеевич

"Я считаю, что надо послать туда, в помощь Хрущеву, Кагановича. Как вы на это смотрите?" - спросил он, обращаясь ко мне. Отвечаю: "Каганович был секретарем ЦК КП(б)У, знает Украину. Конечно, Украина - это такая страна, что там хватит дела не только для двух, а и на десяток людей". "Хорошо, послать туда Кагановича и Патоличева". Патоличев в то время был секретарем ЦК ВКП(б). Отвечаю: "Пожалуйста, это будет хорошо". Так и записали. Сталин предложил разделить посты председателя Совмина Украины и Первого секретаря ЦК КП(б)У. В свое время их объединили по его же предложению, а я тогда доказывал, что не нужно этого делать. Так было сделано на Украине и в Белоруссии. Не знаю, было ли проведено это и в других республиках. Сталин предложил: "Хрущев будет Председателем Совета Министров Украины, а Каганович - Первым секретарем ЦК. Патоличев(5) же будет секретарем ЦК по сельскому хозяйству". Я опять говорю: "Хорошо". Собрали мы пленум на Украине. Пленум утвердил назначения, каждый сел на свое место и занялся своим делом. "Прежде всего, - говорю я Кагановичу и Патоличеву, - надо нам подготовиться к посевной. У нас нет семян. Кроме того, нам надо получить что-то, чтобы людей накормить: они же умирают, появилось людоедство. Ни о какой посевной не может быть и речи, если мы не организуем общественное питание. Вряд ли сейчас мы получим такое количество зерна, чтобы выдать ссуду, придется питать людей какой-то баландой, чтобы они с голоду не умирали. Ну и семена тоже надо получить". Поставили мы вопрос перед Москвой. Чтобы обеспечить урожай в 1947 г. и заложить зерно на 1948 г., следовало срочно получить семена. Если мы не получили бы семян, то нам и делать было бы нечего, потому что все вывезли из деревни по первой сталинской заповеди. Уже давно было подсчитано, что нам необходимо. Мы вновь обратились с просьбой к Сталину и получили какое-то количество семян и продовольственную помощь. Шел уже февраль. В ту пору на юге начинается в отдельных местах сев, а в марте уже многие южные колхозы сеют хлеб. Так что в марте мы должны были быть готовы к массовому севу на юге, а в Киевской области заканчивали сев в апреле. Говорю Кагановичу: "Давайте подумаем, что делать". Он: "Надо поехать по Украине". Отвечаю: "Надо, но это сейчас не главное. Ты давно не был на Украине, вот и поезжай, а я останусь в Киеве. Сейчас ведь важно не то, что я поеду и где-то побуду в одном, двух, трех или пяти колхозах. Это никакого значения не имеет. Протолкнуть по железной дороге семена, вытолкнуть их в области, а из области в колхозы - вот сейчас главное, от чего будет зависеть успех посевной". Так мы и договорились. Каганович поехал в Полтавскую область, а я остался в Киеве диспетчером на телефоне - проталкивать семена и грузы, связанные с обеспечением посевной: запасные части, горючее, смазочные материалы. О минеральных удобрениях тогда речи не велось, их в стране практически не было. Каганович, когда поездил по колхозам, убедился, что его должность Первого секретаря ко многому обязывает: положение очень тяжелое, колхозники шатаются от ветра, неработоспособны, истощены голодом и мрут. Потом он делился со мной впечатлениями об одном колхозе и о председателе этого колхоза Могильниченко. "Что за человек, - говорит, - не понимаю. Суровый, настойчивый. Наверное, у него будет урожай. Как выехал я в поле, уже пахали землю. Увидел я, что мелко пашут, и сказал: "Что же вы мелко пашете?". Надо было знать Кагановича, чтобы понимать, как он сказал: гаркнул на председателя. А тот, хорошо знающий свое дело, ответил: "Як трэба, так и роблю". "Вот сейчас вы мелко пашете, а потом будете хлеб просить у государства?". "А я, - отвечает, - никогда, товарищ Каганович, у государства хлеба не просил. Я его сам государству даю".