Вудхауз и война   ::   Вудхауз Пэлем Гринвел

Когда он приехал в Берлин, гостиницы были переполнены. В отель его пристроил старый приятель по Голливуду. Тогда особой роскоши там не было, а если для иных гостей и была, Вудхаузы в их число не входили. Жили они скромно, брали на ужин хлеб из ресторана, маленький мясной рацион отдавали собачке. Сравнивать их быт стоило бы не с бытом наших людей в очередях и коммуналках (теплушку он испытал), а с привилегиями и удобствами тех, кого Андрей Семенович Немзер назвал «прикормленной верхушкой». Подростком я эту жизнь знала, и думаю, что двум старым англичанам приходилось хуже. Точнее – и хуже, и лучше. Они жили скуднее, в чужой стране, да еще при мерзком режиме. Не обсуждая сравнительные свойства режимов, заметим только, что от них не требовали «сознательности», да и вообще какого-либо вранья; и в этом им было лучше. Вудхауз писал что хотел, и вот что удивительно: он настолько сумел уйти от злобы и страха, что написал свои лучшие идиллии – «Радость поутру» и «Полную луну», а чуть позже «Дядю Динамита».

Оставались Вудхаузы в отеле только зимой, прочее время гостили у друзей, правда, в замках, но топить там было нечем, и к холодам приходилось возвращаться в город.

Денег они от немцев не получали. Иэн Спраут приводит перечень их доходов (о которых пришлось дать скрупулезный отчет в освобожденной Франции), и получается, что это гонорары. Кроме того, Этель Вудхауз продала какие-то драгоценности – ничего не поделаешь, они у нее были.

Что еще важнее, ни во Франции, ни в Германии Вудхаузы ни в малейшей степени не дружили с властями. Немцы, поселившиеся в их французском доме, совершенно с ними не считались. Вудхауз рассказывает об этом в беседе, и не понять его может только исключительно простодушный человек, вроде корректора одного из наших отечественных изданий, наставивший вопросительных знаков везде, где, видимо, надо было пометить: «Шутка!»

В Германии, скажем снова, он встретил несколько (очень мало) старых друзей. Там же все-таки люди жили, а не одни нацисты! Кому-кому, а нам стыдно так однозначно представлять себе существование в одной из страшных утопий прошлого, слава Богу, века. Иэн Спраут разузнал все, что мог, об этих его знакомых, они оказались людьми исключительно достойными и много претерпевшими.

Есть и мелочи, скажем, обвинение в том, что Этель Вудхауз вела светскую жизнь. Нет, не вела. Она просто, в отличие от мужа, не была тихой. Когда она сердилась, скажем, на неудобства, она могла раскричаться, и ее слышали многие. Бедный Плам при этом очень смущался, а не кричал никогда. Всего не перескажешь, вот главное. Ведь заметка – только предисловие к злосчастным беседам, которые публикуются ниже, а они либо тронут читателя, либо нет. Сам Вудхауз много раз ругал себя, мало того – через годы, в Америке, он обрадовался приезду «Кассандры», позвал его в гости и совершенно покорил. Это очень важно – гораздо чаще люди полностью себя оправдывают, а то и ставят в пример, а уж врагов никак не прощают. Судить его вправе только тот, кто был на его месте. В каком-то смысле мы – были, в каком-то – не были, и ровно в этих рамках можем представлять, как бы мы себя вели. Однако тема эта проста только для тех, кто разрешил себе делить мир на чужих и своих или на плохих и хороших, почему-то причислив к «хорошим» себя.

Тут мне и скажут: «То есть как? Вудхауз пусть очень мало, но сотрудничал и сосуществовал с нацистами!» Чем вызван гнев: тем, что нацисты ужасны, как были они ужасны и раньше, или тем, что они в то время воевали с Англией? Если причина – вторая, стоит вспомнить, что мы живем не в мифе и не в газетной статье.