Хороший командующий   ::   Колбасьев Сергей Адамович

Фуше! Поворот последовательно восемь румбов вправо.

Бой прерван, и преимущество потеряно. Через, четверть часа белая эскадра будет на солнце, а против солнца - трудная стрельба.

Хочется бить мегафоном по голове флагманского артиллериста, объясняющего, что скисли стреляющие приспособления, но делать этого не следует, потому что от этого может испортиться дальнейшее управление огнем эскадры. Хочется идти таранить противника, но при современном состоянии морской техники это бесцельно. Надо спокойно выслушать доклад о том, что на "Буденном" уже все исправно, и предложить флагманскому артиллеристу лично обойти все корабли.

- Фуше, "Данай" к борту! Кисель, вам придется пройти по кораблям и наладить артиллерию.

- Есть.

В каком сочинении о морской стратегии описан случай внезапного отказа артиллерии нападающего флота? Где искать указаний на то, как следует в подобном случае поступать командующему? Единственное указание он сможет найти в настоящем рассказе: ему нужно обладать хорошим характером, помогающим воздерживаться от лирических восклицаний и сохраняющим ясность тактического мышления.

"Данай" снова подошел к борту и высадил флагманского артиллериста. На флагманском артиллеристе нет лица. Вернее, оно есть, но до неузнаваемости измазано буро-зелеными пятнами компрессорного масла.

- Отказа больше не будет, - говорит он.

- Есть: Иду на сближение. Фуше!..

Теперь противник видит как угодно, но делать нечего. Слева узкой полосой поблескивает Обиточная коса, правее - силуэты, а над ними низкое красное солнце.

- Открыть огонь!

Вздрогнет от залпа корабль, прогудят снаряды и лягут высокими стеклянными всплесками у противника, И снова залп и далекий залп противника, а кругом взлетают водяные столбы, и от них, скрежеща, летят осколки. Уже давно закончена пристрелка.

Уже Христофор Богданыч примирился с непрерывным грохотом и больше не вздрагивает. Он думает медленно и с трудом. О мариупольских фруктах, чтобы легче было вынести стрельбу. О бесцельности всего этого дикого шума, - уже полтора часа стреляют из всех пушек, и ничего не случается. Когда же конец?

И только успел подумать, как мостик рвануло в сторону. Потом внезапно нос покатился вправо, а из машинного люка выбросило столб пара.

- Попадание шестидюймовым, - сказал Сейберт. - Отдать буксир со "Свободы".

- Есть, есть, - ответил Христофор Богданыч и по узкому трапу сбежал с мостика.

Ему почему-то не страшно. Может быть потому, что начальник совсем спокоен, может быть потому, что залп не опоздал - пушки тоже не испугались. А палуба не дрожит - значит, машина остановилась.

У самого борта лег снаряд и стеной воды обрушился на палубу. Христофор Богданыч не успел увернуться и вдруг рассердился.

- Рубите буксир, ироды! Безобразие! - завизжал он и затопал ногами.

- Прицел тридцать два, - басом отозвался судовой артиллерист, которого происходившее не касалось.

Каждый занят своим, и никто не должен интересоваться посторонним. Это золотое правило боя. В машине осколками разбило распределительный клапан главной магистрали, и обваренный механик уже приступил к его ремонту.

Но с мостика все видно и все понятно. По носу свиньей проскочил неразорвавшийся снаряд, - теперь начнут попадать, потому что стоящий корабль легче накрыть. Хорошо, что люди заняты делом, - тогда они не боятся. Христофор Богданыч вместе с боцманом из орудийного чехла и досок мастерят пластырь на пробоину. Пробоина на левом борту и над самой ватерлинией, на волне ее будет заливать. Они работают и кланяются каждый своему залпу, а неприятельских не замечают.

- Молодцы, - улыбнулся Сейберт и, отвернувшись, взглянул на бак. Там уже принимали буксир со "Звезды".