За океаном и на острове. Записки разведчика   ::   Феклисов Александр

Я, как и другие девять слушателей, остался доволен трехразовым вкусным и сытным питанием, так как в институте, в котором я до недавнего времени учился, столовой не было и обычно мой обед состоял из банки баклажанной икры или фаршированного перца, пятисот граммов черного хлеба и двух-трех стаканов чая.

Коренным образом изменился и мой внешний облик. Если в годы учебы в институте я обычно носил лыжный костюм и лыжные ботинки и все пять лет — заношенное демисезонное пальтишко, то в ШОН нам выдали по добротному пальто, шляпе (до этого шляп я никогда не брал в руки), костюм, ботинки, сорочки. Нам ежемесячно платили пятьсот рублей. Когда я, одетый с иголочки, пришел в очередную субботу домой, родители ахнули от удивления.

Еще через неделю я дал матери четыре сотни. Она, как обычно, взяв деньги не считая, спросила:

— Шура, достаточно ли ты оставил себе?

И после утвердительного ответа пошла в другую комнату, чтобы положить деньги на комод.

Утром в воскресенье, во время завтрака, я заметил, что родители необычно молчаливы и пристально смотрят на меня. Затем отец, явно волнуясь, спросил:

— Сынок, нас беспокоит появление у тебя больших денег, дорогостоящей одежды, то, что ты не бываешь дома по целым неделям. Не стал ли ты заниматься какими-либо нечистыми делами?

Я попытался убедить родителей, что никакой «темной деятельностью» не занимаюсь, работаю радиоинженером в важном секретном научно-исследовательском центре, находящемся за городом; чтобы не тратить много времени на дорогу, живу там в общежитии. Однако я видел, мои слова не рассеяли сомнений у родителей.

Недели через две или три мне пришла мысль показать родителям карточку кандидата в члены партии, где было указано, с какой суммы плачу взносы. Так я и сделал. Записи в этом документе убедили их в том, что я веду честный образ жизни.

В школе училось всего десять слушателей — парни, мобилизованные в органы госбезопасности после окончания технических институтов.

Годичная программа включала изучение иностранных языков, спецдисциплин, отдельных аспектов истории ВКП(б), страноведения. Ежедневно шесть часов занятий. Обычно первые три урока отводились иностранным языкам. Пять слушателей изучали английский, трое — французский и двое — немецкий. Все начали с азов, ибо в технических вузах в то время иностранные языки преподавались крайне слабо.

В число специальных дисциплин входило освоение теории разведки для всей группы, а также радиодела для одной подгруппы и вопросов документации — приобретение и изготовление паспортов, метрических свидетельств, военных билетов, дипломов и тому подобное — для другой.

Основной метод обучения — беседы, проводившиеся сотрудниками разведки и контрразведки. На курс теории разведдела отводилось около 50 часов; освещались аспекты ухода от наружного наблюдения, вербовки, работы и организации связи с агентурой.

Я изучал радиодело: как самому собрать передатчик и приемник, а также вопросы организации и поддержания двусторонней радиосвязи. Много часов отводилось обучению работе на телеграфном ключе и приему на слух цифрового и буквенного текста по азбуке Морзе. Хотя ничего определенного нам не говорили, но мы понимали, что одна половина группы, в том числе я, готовилась на разведчиков-радистов.

Начальником разведшколы был Владимир Харитонович Шармазанашвили. Его постоянное присутственное место находилось на Лубянке, но по мере необходимости он приезжал к нам. Воспитательная и организационная работа велась главным образом парторгом группы — слушателем Владимиром Константиновичем Коняевым.

Это был интересный человек, лет на шестнадцать — восемнадцать старше остальных слушателей. Родился он в 1897 году, участвовал в Октябрьской революции и гражданской войне, командовал кавалерийским подразделением.