За пушкинской строкой   ::   Бэлза Святослав

Того, о ком пойдет речь, звали Эсташ Доже (впрочем, нет никакой уверенности, что таково его настоящее имя). Он был посвящен, несомненно, в какие-то важные секреты, ибо поначалу его содержали в Пинероле строго изолированно. Позже ему были дозволены контакты с Фуке. Исследователи не раз пробовали "примерить" Железную Маску на Доже, но пока безрезультатно. А посему не приходится удивляться, что при попытке возведения Фуке в ранг Железной Маски сама собой напросилась мысль отвести для бедняги Доже роль трупа, который захоронили под именем проштрафившегося министра.

Железной Маски не коснулась ржавчина забвения. Все новые и новые усилия прилагаются для раскрытия дразнящей тайны. Век электроники призвал на помощь даже компьютеры. Но те, кто пожелал навсегда заменить живое лицо равнодушной маской, были мастерами своего дела. И сегодня мы ненамного ближе к решению задачи "с одним неизвестным", чем во времена Пушкина.

АХ, ПРАВДА ЛИ, САЛЬЕРИ?..

Моцарт.

...Ах, правда ли, Сальери,

Что Бомарше кого-то отравил?

. . . . . . . . . . . . . . . .

Сальери.

...ужель он прав,

И я не гений? Гений и злодейство

Две вещи несовместные. Неправда:

А Бонаротти? или это сказка

Тупой, бессмысленной толпы - и

не был

Убийцею создатель Ватикана?

Одно время Пушкин намеревался назвать пьесу "Моцарт и Сальери" иначе "Зависть", но довольно быстро отказался от такого замысла. Этот драматургический шедевр, потрясающий глубиной и предельной конденсированностью психологических характеристик, - не просто "трагедия зависти": философская проблематика здесь гораздо шире. Для постижения морально-этической концепции "Моцарта и Сальери" немаловажное значение приобретают использованные Пушкиным две легенды об убийствах, якобы совершенных людьми искусства.

Первая из них связана с именем талантливейшего французского комедиографа, автора трилогии о Фигаро - Пьера-Огюстена Карона де Бомарше (1732-1799). Подобно Руссо, он происходил из семьи часовых дел мастера. Именно ремесло часовщика, освоенное им с блеском, открыло молодому Карону доступ к королевскому двору. Затем он стал давать уроки музыки принцессам. "Услужливый, живой, подобный своему чудесному герою, веселый Бомарше" (так обрисовал его Пушкин в послании к Н. Б. Юсупову) обзавелся вскоре связями и постепенно составил себе благодаря уму и расторопности немалое состояние. Приумножить оное ему помог генеральный откупщик Пари Дювернэ, компаньоном которого сделался Бомарше.

Лишь в возрасте 35 лет выступил Бомарше с первой своей драмой "Евгения". Его дебют отнюдь не позволял предположить, что в литературу пришел мастер, который обессмертит себя "Севильским цирюльником" и "Женитьбой Фигаро". Политический смысл этих комедий с присущими ему точностью и лаконизмом определил впоследствии Пушкин: "Бомарше влечет на сцену, раздевает донага и терзает все, что еще почитается неприкосновенным". Разбогатев и даже получив дворянство, Бомарше продолжал оставаться сыном "третьего сословия" и служил ему своим творчеством, расшатывая устои феодальной монархии. Недаром Людовик XVI, ознакомившись с текстом "Женитьбы Фигаро", изрек: "Нужно разрушить Бастилию, иначе представление этой пьесы будет опасной непоследовательностью". Его величество оказался провидцем: не прошло и десятилетия, как восставший народ разгромил зловещую тюрьму символ абсолютизма. А комедия Бомарше, вызвавшая "высочайшее" неудовольствие, была вопреки воле короля поставлена еще задолго до революции 1789 года.

Но все это произойдет позже, пока жд мы имеем дело с господином Каровом де Бомарше, скромным сочинителем "Евгении" и последовавшей за ней вскоре еще более слабой пьесы "Два друга". Почтеннейшая публика снисходительно смотрит на него как на богача, который "возымел фантазию сделаться автором".