Записки лётчика-истребителя   ::   Архипенко Федор Федорович

Вопрос ставился политически: не шпион ли он и не собирает ли фото о будущих командирах. Дело я расследовал лично и вынес решение, что он не шпион, а совершал это противоправное деяние с тем, чтобы сделать себе альбом на память о тех, с кем учился. Приговор вынесли:

а) объявить общественное порицание и фотокарточки вернуть владельцам;

б) курсанта Козела предупредить, что при повторе подобных случаев будет поставлен вопрос о его отчислении из училища.

4. Вспоминается как жутко было стоять на посту и охранять самолеты, особенно зимой (это было время перед освобождением Молдавии). Бывало, стоишь на посту, морской ветер пронизывает насквозь, и страшно, а где - то веточка хрустнет или снег упадет с крыши, а кажется, что крадется враг и хочет поджечь ангар. Внушили нам шпиономанию.

Летом в лагерях самолеты накрыты брезентом, от ветра они скрипят и шатаются, а брезент от ветра хлопает по самолету и вновь чудится прячущийся диверсант, выводящий самолет из строя.

5. До войны в Одессе было много училищ и часто случались жестокие драки моряков с общевойсковиками, где нас, авиаторов, не трогали, мы были нейтральны. Моряки при этом выглядели предпочтительнее.

Если по городу дежурили моряки, то за малейшее нарушение забирали в комендатуру курсантов других училищ и наоборот, если дежурили общевойсковые курсанты - патрули, то задерживали моряков. Иногда при этом звучал клич "полундра!", моряки дружно сбегались, дубасили общевойсковиков, а когда подъезжали машины с патрулями, снова звучала - "полундра!", моряки также быстро ретировались, а побитых общевойсковиков отвозили в комендатуру.

6. Впервые я увидел катастрофу самолета, когда был с товарищем Федором Мазуриным (во время войны он был удостоен звания Героя Советского Союза, а позднее работал летчиком - испытателем) в увольнении в городе и мы приехали в Аркадию посмотреть море. Услышав шум моторов, мы увидели, как над нами пронеслись три истребителя И-16, ведущий выполнил горку, а левый ведомый метрах в 300 от берега свалился на крыло и упал в море. Спустя некоторое время подъехали летчики из строевого полка и оказалось, что в одном звене летали два брата и младший погиб.

7. Неоднократно посещали мы, курсанты, Одесский театр оперы и балета; был у нас и подшефный пединститут. К нам в гарнизон приезжали студентки, я познакомился с хорошенькой девушкой со 2-го курса, а когда ездили к ним в институт, то увиделись во второй раз. Но, увы, я был настолько скромен, что боялся с ней разговаривать. Вообще же девушек я считал священными существами, притом, должен признаться, был парнем не начитанным, так как до армии больше думал о куске хлеба, а в армии о самолетах.

8. Нам, курсантам, ежемесячно выдавали на мелкие расходы 17 рублей 50 копеек, помню, часть денег посылал бабушке Наталье в конверте. Писал бабушке регулярно, соседи читали ей и пару слов писали мне.

Осенью 1939 года нам зачитали приказ наркома обороны о присвоении звания младшего лейтенанта и назначении на должность летчика - истребителя. Приказом 11 человек из нас, в том числе и меня, назначили в 17-й истребительный полк для прохождения дальнейшей службы в город Ковель Западной Украине.

Спустя несколько дней нам выдали командирскую форму ВВС РККА с летной эмблемой на рукаве, документы и мы отправились к новому месту службы.

Так, в Одессе, в 1939 году, в звании младшего лейтенанта закончилась моя юность. Вспоминая жизнь в Одессе, помню, что море Черное видел, но ни разу не пришлось окунуться; в мае уезжали в лагеря и осенью только возвращались в Одессу. Получается первым делом самолеты, а море, как и девушки - потом.

Глава II.Довоенная служба

В октябре 1939 года в составе группы из 11 человек я расстался с Одессой и мы отправились к новому месту службы, в 17-ый истребительный авиаполк.