170000 километров с Г К Жуковым   ::   Бучин Александр Николаевич

Счел, что достаточно семилетки, которую окончил в Туле. Я по уши увлекся автоделом, и отец отправил меня работать на завод, ныне носящий имя Лихачева, а тогда Сталина. Рабочего из меня не получилось. В 1934 году сдал экзамен на права и приобрел профессию шофера. Я все теребил Сережу - когда вступлю в спортивное общество? Он какое-то время отмалчивался. Наконец в один прекрасный день повел меня в отдел кадров НКВД и "устроил" на работу - возить секретаря начальника ГУЛАГа НКВД некоего Сулина.

Сулин и все связанное с ним меня интересовало мало. Отбыв повинность за рулем, я торопился в "Динамо", где погружался в любимый мир мотоциклов, узнавал ближе тех, о ком понаслышался - мотогонщиков. Они будоражили воображение, иной раз мне снилось, будто я наконец веду мощный мотоцикл, под колесо бесконечной серой лентой уходит дорога. Наверное, опытные водители знают, что такое снится при большой усталости после долгой дороги. Наяву я не мог дождаться, когда выйду на настоящий старт. С этим пришлось повременить.

Как-то я провел приятеля Ваню Кипариси (он работал шофером в германском посольстве) в клуб НКВД в кино. Ваня был чуть старше меня - ему было лет 19. Кто-то увидел со мной "неизвестного" человека, и уже на следующий день я предстал перед грозными очами самого Матвея Дмитриевича Бермана. Стоило мне переступить порог, как Берман заорал. Много лет прошло, но по сей день помню ощущение было не из приятных. От Бермана я все узнал о себе, о своем темном прошлом и еще худшем будущем. Оказалось, что я способен, если нужно, привести и "врага народа" в священный светлый чекистский храм, предать, продать, проиграть, а сам продаться и еще не упомню, на что был способен. Он предрек мне неизбежно "сдохнуть" за решеткой, и все криком с подвизгиванием сказывался тот же местечковый акцент. Думаю, что Берман проорал заключительное "вон, мерзавец!" не раньше чем через час непрерывной площадной брани. Как он не сорвал голос, не постигаю. Из кабинета я выкатился безработным.

Однако не на "органах" начиналась и кончалась жизнь. Тут же устроился возить начальника автоинспекции Сокольнического района Буравина. С ним проработал год, который ничем не был примечательным, если не считать одного эпизода. Летом 1937 года мы пошли гулять с приятелем Сережей Романовым, также работавшим шофером, в Парк культуры и отдыха. Когда возвращались, то у ворот парка увидели прекрасный открытый автомобиль, кажется, марки "форд". Разумеется, мы заинтересовались и стали осматривать заграничное чудо со всех сторон, даже заглядывали под кузов.

За этим приятным занятием нас застал подтянутый седой пожилой человек. Он говорил довольно чисто по-русски и охотно ответил на наши вопросы. Завязалась беседа, которую он предложил продолжить у него дома. Мы, молодые ребята, забрались в замечательную машину, хозяин сел за руль и скоро привез в шикарную квартиру. Мы просидели за чаем и разговорами на разные темы несколько часов и ушли от гостеприимного иностранца уже затемно. Он просто околдовал нас веселый, доброжелательный человек, по-отечески угощавший всякими разностями и по-детски смеявшийся нашим несмелым шуткам. Отвечать за "контакт" с американским военным атташе в Москве Файнмонвилем, а им и оказался обходительный иностранец, пришлось через полтора десятка лет. Но об этом дальше.

Николай Яковлев - Н. Я.: Вам крупно повезло встретиться с интересным и, надо прямо сказать, хорошим человеком. Полковник Филипп Файнмонвиль провел на посту военного атташе посольства США в Москве около двух лет. Отлично подготовленный офицер, реалист до мозга костей, он с глубоким, постоянным и неубывающим интересом изучал нашу страну.