Анатом   ::   Андахази Ф

III

"Черная месса" превратилась в опасный катехизис. В этих стихах любая женщина находила строки про себя, их читали все: одинокие и замужние, вдовы и монахини, влюбленные и обманутые. Название "Черная месса", несомненно, относилось ко всем женщинам, поскольку намекало на шабаш ведьм и темные ритуалы посвящения. И, разумеется, власти не преминули дать подробное описание этих врагинь рода человеческого. В "Каталоге гарпий и колдуний" можно найти великолепную характеристику ведьм: "Та, что причиняет зло другим; та, что лелеет злые намерения; та, что смотрит искоса; та, что игриво смотрит исподлобья; та, что покидает дом ночью; та, что зевает днем: та, что ходит с грустным видом; та, что хохочет без меры; ветреная; благочестивая; боязливая; сильная и храбрая; та, что часто ходит на исповедь; та, что оправдывается; та, что тыкает в людей пальцем; та, что знает об отдаленных событиях; та, кому известны тайны науки и искусства; та, что говорит на многих языках".

Проституция не считалась преступлением. Колдовство же нещадно каралось. "Каталог гарпий и колдуний" никого не оставлял без внимания.

Часть шестая

Троица

Зимой 1559 года, незадолго до восхода солнца, на одной из площадей собралось множество народу, жаждущего - возможно, из-за жестокого кастильского холода - погреться у огня, который в это время разжигал палач. На костре стояла привязанная к столбу Инес де Торремолинос. У нее за спиной виднелись еще три столба, слишком высокие для трех ее маленьких дочерей.

- Сожгите ведьм! - кричали женщины, сажая себе на плечи детей, чтобы те могли получше разглядеть поучительную церемонию.

Сначала палач разжег дрова под ногами у девочек, чьи крики, по мнению судей, должны были умножить муки матери-ведьмы. Однако, когда огонь разгорелся, с уст их не слетело ни единого стона. Они задохнулись от дыма прежде, чем языки пламени, достигшие верхушек мачт смерти, обезобразили их маленькие тела.

Можно было подумать, что пламя лижет не нежную кожу женщины, а бесчувственную кожу саламандры. Взгляд Инес де Торремолинос выражал блаженство, казалось, ее легкое тело, не будь оно привязано к столбу, умчалось бы в небо вместе с черным дымом, поднимавшимся от ее горевших ног. Словно по воле Всемогущего, она без единой жалобы выносила жар, во много тысяч раз превышавший температуру ее собственного тела.

Вскоре ее с головой накрыло пламя, поднятое порывом ветра, когда же огонь вновь спустился к аду пылавших углей, глазам зевак предстало неузнаваемое тело, черное и бесформенное. Инес де Торремолинос была еще жива. Палач, подбросив хворосту в огонь, мог видеть глаза осужденной, глядевшие на него с состраданием. На миг палачу почудилось, что он тоже человек (или почти человек), и он испытал нечто похожее на угрызения совести, когда преступница - или то, что от нее осталось, - наконец испустила дух.

И тут же перестали звонить колокола базилики.

II

В тот же час, но только в Венеции, какой-то человек шел легким шагом к улочке Боччьяри, низко надвинув на глаза берет. Он словно решил оказаться у цели прежде, чем солнце покажется меж двумя колоннами, увенчанными скульптурами крылатого льва и Святого Теодора. Прежде, чем мавры на часовой башне сделают первый из шести ударов по колоколу. Перед тем, как подняться по ступенькам, ведущим во двор борделя "Рыжий фавн ", человек убедился, что его не видит никто из прохожих, торопящихся на раннюю службу в церковь Святой Троицы.

Мадонна Симонетта, открывшая дверь, пригласила его войти.

- Вам уже знакомы наши девушки? - спросила она и, увидев, что посетитель ничего не отвечает, предложила ему каталог и бокал вина, полагая, что перед ней усталый путник.