Арнольд: Биография   ::   Лей Венди

Учеба продолжалась с восьми утра до часу-двух пополудни, Арнольд добегал до школы за десять минут.С братом они делили скромную спальню, окна которой выходили к руинам древнего замка. Арнольд в то время был застенчивым маленьким мальчиком с оттопыренными ушами, носившим толстые очки. Рядом с братом, светловолосым очаровашкой, в своих кожаных рейтузах прямо-таки списанным с идеального австрийского ребенка, Арнольд выглядел неудачником, обреченным быть всегда «вечно вторым». Друг его отца, зная об отношении Густава к своему младшему сыну, жалел Арнольда и называл его «золушкой».

При виде отца мальчик буквально цепенел от ужаса, независимо от того, ругал ли его Густав или просто спрашивал о чем-либо. Знакомый Арнольда и его отца вспоминает такую сцену: «Арнольд был несчастным ребенком. Даже в десять лет он страшно боялся отца. Как-то раз ему пришлось прийти за отцом в полицейский участок. И только он успел вымолвить „папа, папочка“, как Густав в ответ грубо рявкнул: „Арнольд, что ли? Ну, чего тебе?“ Арнольда бросило в дрожь, и от страха перед отцом он намочил в штаны».Дисциплинированность Густава Шварценеггера вошла в поговорку среди его друзей, соседей и коллег. Как только мальчики начали мыслить самостоятельно, он стал излагать им свое кредо: счастья можно достичь лишь силой и страданием. Невзгоды и боль – это препятствия, которые следует выдержать, превозмочь и победить. Власть ипобеда – превыше всего.Всю рабочую неделю Арнольда и Мейнарда поднимали с кроватей в шесть утра. Потом они ходили за молоком и, прежде чем направиться в школу, завершали все дела по дому. Иногда Густав подвергал мальчиков чуть ли не солдатской муштре, требуя, например, чтобы они ели, зажав подмышками по книге, и не могли тем самым класть локти на стол.Есть, однако, основания полагать, что Арнольд временами восставал и небезуспешно. Например, когда взрослые задавали ему извечный вопрос «Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?», Арнольд громко объявлял: «Я не хочу ничему учиться и не хочу никем быть. Единственное, чего мне хотелось бы, так это ходить по миру с палкой, шляпой и обезьянкой». При этом он, вероятно, очень хорошо сознавал, что Густав, с его амбицией, меньше всего хотел бы услышать такой ответ. Выходные дни не приносили мальчикам избавления от жестокого прессинга отца. Каждое воскресенье Арнольду и Мейнарду разрешалось выбрать между прогулкой по окрестностям, визитом на ферму и поездкой в Грац на спектакль, выставку или в музей. Если же Густав играл в полицейском оркестре, мальчики должны были обязательно слушать его. Каким бы приятным ни был выход в свет, все его радости меркли перед страхом последующего дня, когда оба мальчика должны были писать ненавистное сочинение, описывающее в мельчайших подробностях прошедшие экскурсии. И через многие годы Арнольд никак не мог избавиться от этого чувства и получить полное удовольствие от прожитого дня. Когда он побеждал в конкурсе культуристов, обычной реакцией было безрадостное: «Подождем до следующего года!»Густав требовал, чтобы сочинения мальчиков были не меньше десяти страниц. В понедельник утром он проверял каждую страничку одну за другой, исправляя ошибки красным карандашом, пока мальчики с замиранием сердца наблюдали за отцом, зная, что даже одна ошибка в правописании повлечет за собой приказ переписывать это слово пять-десят раз. Ошибки, какими бы незначительными они ни были, никогда не прощались. Мейнард всегда делал меньше ошибок, чем Арнольд.Густав поощрял безудержное соперничество между сыновьями.