Дезинсектор   ::   Берроуз Уильям Сьюард

Одри понял, что парень ничего не боится. Одри облизал губы и почувствовал, что у него встает.

- Я невиновен, - произнес парень дерзко.

Судья вжался в кресло. Втянул жирную плоть, отступая:

- Ты виновен. Тебя признали виновным и я приговариваю тебя к пяти годам в Бунвилле.

БУНВИЛЛЬ. Одри застегнул пальто, чтобы прикрыть ширинку. Он вспомнил газетную статью о подростках из городской тюрьмы, ожидающих перевода в исправительную колонию в Бунвилле, Миссури... жалобы на "мерзости которые творили мальчики, заметные прохожим в окнах заведения"... Он представлял себя в камере с Дэви Джонсом...

- Я невиновен, - повторил парень, улыбаясь с откровенным презрением.

- Есть ли родственники в зале? - спросил судья.

Чернокожий заговорил, не вставая со скамьи... "Я его отец. Он не такой, он не мог это сделать". Он не пошевелился, не сменил позу. Слова повисли в воздухе таким явным оскорблением, точно крепкий черный кулак заехал судье по морде.

Судья моргнул откинулся назад...

- Такой-такой... Его признали виновным в вооруженном ограблении...

- Он не такой.

Одри понял, что судья боится этого человека. И судья, и судебные приставы. Никто не велел ему встать и обращаться к судье "ваша честь".

Много лет спустя в Новом Орлеане, сидя в тюрьме по обвинению в употреблении наркотиков, он встретил еще одного черного такого же типа. Из-за изуродованной руки того прозвали Лапой. Он был похож на скелет тощий невозмутимый хладнокровный с другими зэками держался надменно, а наркоманов терпеть не мог.

- Что, крючит без герыча, парень? - старый джанки весело хлопнул его по спине.

- Не понимаю, о чем вы? - холодно отозвался Лапа.

Наркоман убрал руку и кашляя отвалил. Почему они его терпели? Потому что боялись. Дэви Джонс отец и сын и Лапа разрушили весь белый мир.

ВЕЧЕРНИЕ НОВОСТИ

старый сержант мрачно разглядывает фотографии

разыскиваемых желтые облупившиеся

30-й день без ареста в Нью-Йорке

они рискуют 15-ю световыми годами, все будущее,

разговоры о чем-то, прохладные сады

и вечерние бассейны.

Старый тюремщик обходит пустые камеры.

"Спите крепче, ребята".

Там ни души

бормочущие призрачные голоса

взломщиков торчков жуликов

старые укуренные миры

бормочут год за годом.

Моряк повесился на ремне

пьяница колотит в дверь камеры

худой седой карманник останавливает его.

"Вынесешь эту записку Вертухай

Получишь сотню".

вытаскивает сотню из дырявого башмака джанки.

"Мне б арестовать кого-то, Майк. Я на мели".

"Отвали шпана

Не могу найти старого алкаша"

Никто не арестован. Она читает это в его грустных глазах.

"Conservez toujours une bonne morale".

острый холодный рев смеха

ускользает в небо

"Cher ami, voici mon dernier livre",

Не мог вырваться из старого фильма про легавых.

Вертел дубинкой мощеные улицы

солнце заходит за его спиной

в темнеющем парке

не смог докопаться

"et personne n'a ri"

Вам не нужно напоминать

что законы тверды как Соединенные Штаты...

моча в соломе желтое небо

его велосипед из света

"poumons sensibles".

синий запах надежды когда он завернул за угол

и морской воздух ударил в лицо

"Покиньте поблекший фильм пожалуйста"

Встал. Не забыл "спасибо".

Старое здание суда пустые камеры и полицейские участки

поручители судьи адвокаты надзиратели

бумажные стаканчики с кофе на столе

ОТДЕЛ ПО БОРЬБЕ С НАРКОТИКАМИ... дверь открыта

папки и картинки разбросаны по полу

в моче и дерьме.

На стене тараканьей отравой:

ЗДЕСЬ ДРОЧИЛ АХ ПУЧ

Законы жестки как Соединенные Штаты,

"L'indecision ne servirait pas votre cause ce soir".