Формула смерти   ::   Воронин Андрей

Небо расколола вспышка молнии.

* * *



Когда на рассвете приехал Потапчук и его люди, Глеб на кухне варил кофе. Связанные Раймонд и Ренат лежали в подвале.

– Можете продолжить игру, Федор Филиппович. У меня не было выхода. Только из уважения к вам и вашей работе я их не пристрелил. Возьмите диски. Переправить их они не успели, лишь скопировали.

– Где копии?

– Их переправит в Америку Екатерина Маслицина. Я бы на вашем месте проследил ее до самого адресата, чтобы знать, кто именно должен получить их в Штатах.

* * *



Екатерину Олеговну Маслицину арестовали в Шереметьево. У нее был билет до Франкфурта, там она должна была пересесть на другой рейс до Нью-Йорка, где ее должны были встретить друзья Ахмедшина.

Двадцать пятого августа Глеб позвонил Потапчуку. Тот был удивлен.

– Как, ты еще здесь? Ты никуда не уехал?

– Здесь, слушаю музыку.

– Какую? – с досадой в голосе поинтересовался генерал.

– Замечательную музыку, Федор Филиппович. Хочу, чтобы и вы послушали. В двадцать один тридцать я вас жду.

– Ты приглашаешь меня на домашний концерт?

– Приходите.

В двадцать один тридцать генерал уже стоял у двери нужной ему квартиры. Глеб встретил его с загадочной улыбкой на лице.

– Чем обрадуешь, старика?

Глеб вертел в руках компакт-диск.

– Знаете, что это? – как фокусник, он провел компактом перед лицом генерала.

– Вагнер, наверное, – произнес Потапчук чуть раздраженно.

– Нет, – сказал Глеб, – это Верди, «Реквием» Верди.

– Ну и что из того?

– «Реквием», Федор Филиппович. Догадываетесь, кому раньше принадлежал этот компакт-диск?

– Верди сейчас в моде. Я это в газете вычитал.

– Мне подарила его вдова академика.

– Смоленского? – переспросил генерал.

– Разумеется. Последние дни меня мучила одна мысль, я пытался решить одну головоломку. Почему вы не спрашиваете какую?

– Считай, уже спросил. :

– Помните ту ночь, когда мы сидели у Горелова?

– Помню, – сказал генерал.

– На компакте записаны три формулы, на которых держится открытие, без них оно мертво.

– Три формулы? – произнес генерал, и на его лице появилось восхищение. Он с ног до головы оглядел Глеба, его взгляд замер на компакте.

– Я нашел одну строчку в дневниках Смоленского, всего одну строчку. Цитирую: «…с Моцартом может сравниться только Верди, для меня они равновелики…» Вот «Реквием» Верди, здесь три формулы – три формулы смерти. Что мне с ними делать?

Потапчук вытащил из портфеля бутылку коньяка, дрожащими руками откупорил ее и поставил на журнальный столик.

– Давай бокалы, Глеб Петрович. Выпьем и решим, что с ними делать. Хотя, думаю, ты это уже решил за меня.