Наедине с футболом   ::   Филатов Лев Иванович

Человек, его посещающий, не может не испытывать бесконечно повторяющегося удовольствия, когда он из узкого прохода ступает на площадку, как на край обрыва, и остается лицом к лицу с простором неба и простором поля. Стадион сам по себе сцена, и каждый занявший на нем место – участник грандиозного представления, потому что как нет ничего более нелепого и куцего, чем игра при пустых трибунах, так нет ничего более впечатляющего и грандиозного, чем игра на переполненном стадионе.

Абзацы о всех этих вещах в газете не умещаются. Мы с удовольствием бы их писали. Хоть в каждом отчете о матче… Во всяком случае, с такими ощущениями мы ходим на футбол.

Когда произносят фразу «в футбол играют люди», подразумевают, что не офсайдом и пасом он жив, что выражены в футбольных движениях движения человеческой души. А существует еще и свой мир футбола. Там вы встретите благородство, честность, верность идеалам, дружбу, молчаливое мужество, незримый дух романтики.

Там же – иллюзии, обольщения, надежды и их крушение, наивные суеверия. Там же – черная беспощадная работа, ручьи пота, ссадины, обезболивающие уколы, поврежденные колени, операции. Там же – косность, грубость, страх за место, неприязнь сходящего к новенькому, бесцеремонный разнос, сплетни, подозрения, оскорбительные вторжения меценатствующих личностей. Там есть все, что во всяком другом мире, объединенном общностью занятия, с той лишь разницей, что в футбольный как-то особенно всех тянет. Забыли когда-то про дощечку «Посторонним вход воспрещен», и теперь – проходной двор. Мир этот тесен, он весь на свету, он открыт и этим расплачивается за все то, что ему дано: славу, популярность, телевизионные трансляции, фотографии, интервью, очерки, путешествия по земному шару…

Журналист вхож в мир футбола. Я убежден, что наше сосуществование с ним должно осуществляться по касательной, без глубокого взаимопроникновения. Завязав в нем широкие знакомства на равной, приятельской ноге, журналист рискует сползти с той командной высотки, которая ему определена профессиональным долгом. Человек с авторучкой, блокнотом и магнитофоном, пусть он многое знает, пусть кому-то симпатизирует, входит в чье-то положение, все же должностью своей поставлен для того, чтобы блюсти интересы игры. Он обязан хранить в душе идеалы футбола победоносного, радующего глаз, честного и по ним сверять свои каждодневные впечатления. Тогда он способен что-то привнести в футбольное дело, тогда он выполнит и свою обязанность перед читателями-зрителями, постоянно ищущими в его печатных строках подтверждение своим собственным взглядам и требованиям.

Если же он, мягкая душа, проникнется состраданием к «хорошим парням», к «старине тренеру Михалычу», если станет, сев за машинку, припоминать, как приятно было на днях с этими парнями посидеть и поболтать на лавочке и что впереди у них еще встречи, тогда невозможно поручиться, что для сегодняшнего поражения вместо слов прямых и точных не явятся слова уклончивые, деликатно-фальшивые. Кто-то из заинтересованных лиц, может быть, его поблагодарит за «понимание». А журналист, сам того не ведая, отступит назад на величину своей уступки.

Можно наскрести сотню смягчающих обстоятельств и уважительных причин. Но кого и когда выручали эти словесные, хлипкие ширмы? Все проверяется игрой. Когда журналист верно пишет об игре, он тем самым дает понять и футболистам и тренерам, как же они выглядят на самом деле. Это – по-товарищески. Комментировать же игру, исходя из нашептанных тебе просьб принять то-то и то-то во внимание, все равно что брать обвиняемого на поруки, зная заранее, что присмотра обеспечить не сумеешь.

Мы любим футбольный мир. В общем-то он бесхитростный и доверчивый, далеко не всегда умеющий за себя постоять. В нем мы находим собеседников, в нем запасаемся наблюдениями и темами.