Нигер. История жизни одной собаки   ::   Рябинин Борис Степанович

Выскочили старшие, и я, судорожно всхлипывая, повторяла:

– Шура! Нигер! Шура! Нигер!

Взрослые бросились к крыльцу и помогли изнемогающей собаке и моему озорному братцу, который едва не поплатился за свою выдумку собственной жизнью, выбраться из воды.

Нам с Жучком, конечно, досталось на орехи, и поделом, братец ещё схватил грипп и пролежал целый месяц в постели, а Нигера опять все очень хвалили и угощали лакомством.



Как Нигер нашёл для меня сестрёнку, а моим родителям – дочку

Зимой у нас в Сибири бывали такие бураны, что сугробы наносило выше человеческого роста, а снег, слежавшись, делался почти таким же крепким, как лёд. После каждого бурана мы с ребятами из соседнего двора прорывали в сугробах туннели, строили снежные дома и играли в жителей севера – эскимосов.

Во всех наших играх, разумеется, непременно участвовал Нигер. Он возил нас на санках. Он был огромным страшным белым медведем, с которым мы боролись, и, что особенно приятно, он давал себя побеждать. С его помощью мы не раз открывали Северный полюс, который тогда ещё не был завоёван человеком.

Мы катались с ледяной горки, а Нигер с задорным лаем бежал следом, и, кажется, ему было весело не меньше, чем нам.

Катаясь на коньках, мы впрягали его в постромки, и он мчал нас по гладкому льду с такой быстротой, что ветер свистел в ушах.

В общем, было необыкновенно весело, и целый околоток завидовал, что у нас есть такой замечательный пёс.

И вот однажды, вернувшись домой в морозный зимний вечер, мы вспомнили, что забыли в наших снежных хижинах папин пояс, который он не велел нам трогать без спроса. Боясь, что утром папа хватится пропажи и нам основательно попадёт, мы с братцем принялись советоваться, как поступить.

В это время поднялся ветер и повалил густой снег. Ну, как тут быть? Самим выйти на улицу нельзя, не пустят. А кому можно доверить такую тайну?..

Решили послать Нигера. Если он почту носит, что ему стоит притащить какой-то пояс! И вьюги он не боится. Я подозвала пса, приподняла его длинное мягкое ухо и долго старательно нашёптывала ему, надеясь, что он поймёт, что от него хотят.

– Принеси, Нигерушка, папину опояску, она лежит в нашем домике. Принеси, пожалуйста, а то нас в угол поставят, – просила я и даже поцеловала его заискивающе в морду. Нигер мотнул недовольно головой и высвободил ухо.

Брат же, как человек более разумный, разыскал папину шапку, дал понюхать Нигеру и тихонько сказал, подталкивая собаку к двери:

– Пиль!

Нигер стал скрести дверь.

– Мама, – сказала я невинным голосом. – Нигер хочет на улицу. Можно ему выйти?

– Ну, конечно. Скажи няне, она выпустят его. А вы не подходите к двери: простудитесь.

Нигера выпустили, и он стремглав бросился во двор. Мы с замиранием сердца ждали, найдёт ли он пояс и принесёт ли его нам.

Нас послали умываться перед сном, и тут все услышали беспокойный лай Нигера и его царапанье в парадную дверь.

– Что это он затеял? – недовольно проворчал отец. – Опять, наверное, собаки вырыли дыру под забором. Как это он попал на улицу? Ну, полает и перестанет, – добавил отец.

Мы с Жучком предполагали, что Нигер несёт папину опояску, и, переглядываясь, соображали, как нам незаметно взять её у него. И что он так лает? Только привлечёт общее внимание...

Лай не умолкал. В нём слышалась тревога. Нигер лаял всё громче и настойчивее, почти без перерыва.

– Что там такое? – недоумевали взрослые, но никому не хотелось выходить из тёплой комнаты на холод.

– Дайте-ка, я схожу, погляжу, – сказала наша старая нянюшка, уже несколько лет жившая у нас вместо прежней молодой и ленивой няньки. Мы очень любили её и даже поверяли ей свои тайны.

Она оделась и вышла на крыльцо. Слышно было, как хлопнула парадная дверь под напором ветра. Лай стих. Через минуту нянька вернулась, охая и вздыхая, неся в руках тряпичный свёрток.

– Ах ты, беда какая, – говорила она. – Никак, дитё нам подкинули. Нигерушка-то, смотрю, лает над каким-то узелком...