Герой по вызову   ::   Блок Лоуренс

Может быть, вы просто не знаете ее настоящего имени. Ох уж эти молоденькие девочки! Вечно у них возникают всякие фантазии насчет имен. Помню, в шестнадцать лет мне вдруг взбрело в голову, что Мириам — это не то! И я стала называть себя Мими. Ха!

— Но ваша дочь…

— Федра — так она теперь себя именует!

— Фе… дра Харроу! — медленно прошептал я.

— Ну вот, видите! Вы с ней знакомы!

— Федра Харроу!

— Что им только ни взбредет в голову! Она сменила и имя и фамилию: Дебору — на Федру, а Гурвиц — на…

— Миссис Гурвиц, — начал я.

— Да?

— Миссис Гурвиц, мне кажется, вы ошиблись! — Я сделал глубокий вздох. — Если Федра… то есть Дебора… если она беременна, то мне кажется… это невозможно!

— Что вы такое говорите?

— Я говорю, что если дело обстоит так, как вы мне только что сообщили, то не лучше ли вам обратить свой взор на Восток и не понаблюдать на небесах восход новой звезды? Потому что…

— А кто сказал, что она беременна?

— Вы сказали!

— Я сказала, что она в беде!

— А! — Тут до меня дошло. — Ну да, именно так вы и сказали.

— Ей, видите ли, не нравилось ее имя, и она решила его сменить. Ей не нравилось жить на родине — и она отправилась за океан. Одному Богу известно, чем она там занималась. Она мне писала, писала, но вдруг письма перестали приходить. А потом я получила эту открытку. Мистер Таннер, позвольте мне быть с вами откровенной. Я опасаюсь за ее жизнь. Мистер Таннер, позвольте вам сказать…

Я не повесил трубку. Я сказал:

— Миссис Гурвиц, мне кажется, это не телефонный разговор!

— Почему?

— Мой телефон прослушивается.

— Боже ж ты мой!

Я отметил, что она чересчур эмоционально отреагировала на мое сообщение. Если твой собеседник является подрывным элементом и членом подпольной организации, ставящей своей целью насильственное свержение законного правительства в той или иной стране, то он твердо придерживается презумпции всеобщего прослушивания телефонов, поелику обратное не доказано. Так, Центральное разведывательное управление США постоянно держит мой телефон на прослушке, а Федеральное бюро расследований США читает все мою корреспонденцию. Или наоборот. Не помню точно.

— Нам надо встретиться, — предложила миссис Гурвиц.

— Вообще-то я занят…

— Речь идет о жизни и смерти!

— Мм… видите ли… я сейчас пишу диссертацию… и…

— Вы знаете, где я живу, Таннер?

— Нет.

— В Мамаронеке. Вы знаете Мамаронек?

— Ну, в общем…

Она продиктовала мне адрес. Но я не удосужился его записать.

— Приезжайте ко мне. Я покажу вам письма. Жду вас с нетерпением!

Она повесила трубку, и через несколько минут я сделал то же самое.

— Я еще ни разу не ездила на поезде! — обявила Минна. Сквозь неимоверно грязное вагонное стекло она пыталась разглядеть неимоверно грязные кварталы Восточного Бронкса, мимо которых мы проезжали. — Спасибо, что взял меня с собой, Эван. Очень красивый поезд!

Вообще-то поезд был ужасный: междугородняя электричка Нью-Йорк-Нью-Хэвен-Хартфорд, которая в начале шестого вечера отправилась с Центрального вокзала и на которую спустя несколько минут мы с Минной сели на остановке «125-я улица». До Мамаронека ехать было недолго — ну, не очень-то недолго, строго говоря.

Вообще-то я вовсе не планировал сесть именно на этот — или какой-либо другой — поезд. По причине отсутствия таких планов я и не стал записывать продиктованный мне миссис Гурвиц адрес. Судя по состоявшемуся телефонному разговору, эта миссис Гурвиц была не подарок, а уж при личной встрече могла оказаться и того хуже. Даже если Федра и попала в беду — Бог свидетель: девчонка этого заслуживала! — я не сомневался, что она отлично сумеет выпутаться сама.