Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке   ::   Марек Иржи

Затравить оленя он не мог, зато мог выкопать кремневым топором яму, забросать ее ветвями и дожидаться, когда олени побегут здесь на водопой.

До такого ни одно нормальное животное (например, собака) не додумается.

Итак, человек преследовал зверя и таскал домой куски кровоточащего мяса, и случалось, что те небольшие животные, которые по ночам протяжно выли или коротко тявкали, бежали следом за ним, слизывая капли крови и подъедая остатки, валявшиеся на том месте, где охотник прикончил зверя. Прежде всего здесь оставались крупные кости, потому что тогда человек их с собой не уносил, как и внутренности, которые роду человеческому долго приходились не по вкусу. Еще герои Гомера лакомились окороками и костным мозгом, но никогда кишками или почками!

Короче, та животина, коя еще никак не называлась, но из которой со временем получилась собака, так и таскалась за человеком, хотя он то и дело прогонял ее, потому что нет на свете создания более жадного и нетерпимого, нежели хомо сапиенс! Человек разумный враждовал со всеми, и с собаками тоже — а те ровным счетом ничего от него не хотели, только пожирали отбросы, которые все равно растащили бы другие хищники, — и обрушивал на них град камней. Мы уже говорили, что от природы человек отнюдь не был таким уж глупым, но ему долго приходилось раскачиваться, прежде чем он заставлял себя как следует пошевелить мозгами. Следует отметить, что такое случается кое с кем и поныне. Дело кончилось тем, что с собаками (не лучше ли их называть прасобаками?) ему пришлось-таки примириться. Собаки шли следом за ним целый день и даже возвращались к его стоянкам, ведь от добычи оставалось еще много костей, человек их здесь выбрасывал, а собакам только того и нужно было.

Еще одно открытие помогло человеку стать из обычного животного хомо сапиенс: он познал огонь. Жареное мясо понравилось не только ему одному, но и некоторым зверям, и в первую очередь собакам. Кость, побывавшая на огне и еще теплая, становилась хрупкой и, хотя царь природы высосал из нее столько мозга, сколько сумел, была собаке по вкусу, да и по зубам, легко поддаваясь ее сильным челюстям. Ведь у человека челюсти не такие крепкие, как у собаки или волка. Итак, по вечерам на стоянке человека у костра раздавались чавканье и сладостное кряхтенье, ворчливое бормотание шаманов, слышались голоса доморощенных певцов, детский плач и болтовня женщин, а в окружающей тьме стоял хруст и яростное рычание, ибо от общения с человеком собаки стали обидчивы и злобно кидались на каждого, кто посягал на их кость.

Хорошо нам вести речь о далеком прошлом, жаль, однако, что мы не способны в достаточной степени оценить ту роль, которую оно сыграло в истории человечества. Сколько лет, сколько десятилетий или столетий должно было пройти, чтобы изменилось хоть что-нибудь в рутине привычного течения жизни! Пусть не повсюду, пусть хоть где-то. Лук изобрело не все человечество и не сразу; прошло, видимо, страшно много времени, пока где-то кто-то не обнаружил, что гибкая ветка обладает неким свойством — тем, что мы сегодня называем упругостью, — которое можно использовать, оторвав ветку от дерева и снабдив тетивой из тонких жил. И при этом лук можно носить с собой. Вероятно, додумался до этого некий выдающийся гений, какой-нибудь доисторический Эйнштейн, а ведь все так просто! Главное — каждый может повторить. Придумать лук — на это ушли, видимо, тысячелетия, а сделать лук наподобие того, что имеется у соседа, оказалось делом нескольких часов. Великие открытия совершались людьми довольно медленно, зато распространялись они молниеносно.