995-й святой   ::   Цветков Юрий

Во-первых, он назовет теперь свою пивную "Пенье попугая". Это вам не какая-то "Пена", которую выдумал дедушка, старый Герман Брунцлау. А покойный, как известно, не страдал избытком воображения. Во-вторых, представляете себе, сколько народу хлынет в его, Отто Брунцлау, пивную, чтобы посмотреть на диковинную птицу? Отто Брунцлау тонко понимал, что такое реклама!

Согласитесь, что все это было достаточным основанием для того, чтобы откопать бочку бамергского пива, которую Отто зарыл пять лет назад на своем дворе. Зачем зарыл? Ведь кто понимает в пиве толк, тот не станет пить ганноверское пиво холодным, а бременское теплым, тот не будет сдувать пену с кружки темного баварского и уж, конечно, близко не подойдет к бочонку бамергского, если не будет уверен, что он пролежал в земле не меньше трех лет, но и не больше семи.

Вот почему июльским утром 1960 года Отто Брунцлау, прихватив заступ, отправился на задний двор, где был зарыт заветный бочонок. Отмерив "а глаз пять метров от стены разрушенного гаража, Отто начал копать. Минут десять он усердно ковырял почву. Уже образовалась порядочная яма, но бочонка все не было. Брунцлау совсем было приуныл, решив, что ошибся, но тут инструмент явственно обо что-то звякнул.

- Есть, вот он, - обрадовался Отто, - за обруч зацепился!

Но отлетевший кусок глинистой почвы обнажил что-то блестящее тусклым серебряным блеском. Отто по-заячьи вскрикнул и закрыл голову руками, ожидая, когда раздастся взрыв. Но все было тихо.

- Ма-а-арта, - жалобно закричал Брунцлау своей жене, - Марта! Надо сообщить в полицейское управление, здесь лежит снаряд!

Конечно же, после этого заявления из кухни вылетела Марта и недоуменно уставилась на мужа.

- Марта, - прошептал тот, пораженный внезапной мыслью, - это не снаряд... Я, кажется, нашел клад.

Спустя несколько минут перепачкавшиеся и взмокшие супруги отчистили от глины порядочную часть находки. Еще несколько лихорадочных гребков - и перед ними ясно обозначилось человеческое ухо.

Они нашли скульптуру! Из серебра! Из платины! Сто тысяч!!! Миллион марок... Уфф...

Скоро в вырытой яме показалась голова скульптуры. Отто, обрывая пуговицы, стянул с себя вязаный жилет и обтер драгоценную находку. После первых же мазков лицо скульптуры засияло уверенным тусклым блеском. Отто взглянул на него и застыл в недоумении. На него, прищурив один глаз и страдальчески сморщив рот, смотрела до ужаса странная физиономия.

Владелец пивной "Пена над кружкой" был не искушен в искусстве. Но того, что он увидел, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: ЭТО изображение не человека, ЭТО изваяние покойника.

Часы на ратуше хрипло пробили двенадцать ударов, каждый из которых подымал в небо стаи кормящихся на площади голубей. Это вывело Отто из состояния оцепенения.

- Зарыть, немедленно зарыть, а то отберут, - зашептал он Марте.

- Угу, - согласилась практичная Марта и, подавляя непонятный страх, сдавленным шепотом предложила: - Ночью отроем всю, потом вывезем в Гамбург и продадим американцам.

- Герр Брунцлау! - послышался внезапно дребезжащий тенорок. Герр Брунцлау! Что я делаю? Я ищу вас. И что я думаю? Я думаю, почему вас нет на месте. И может ли это не удивлять? Нет, это не может не...

- Иди скорее, - шепнул Отто Марте, - это Шлезке...

Эрих Шлезке, который последние сорок лет, за исключением воскресных дней и религиозных праздников, заходил в "Пену над кружкой" в полдень, когда ратуша закрывалась на полуденный фрюштюк, был очень удивлен, не застав за стойкой никого.

- Но могу ли я уйти, не выпив пива? - недоумевал он, стоя в пустом зале. - Нет, я не могу уйти, не выпив пива. Так как что в человеке самое главное? Самое главное в человеке - это его привычки. А раз так, то могу я... О! - поразился Шлезке, увидев входящую Марту.