995-й святой   ::   Цветков Юрий

Сторож, решив, что настал удобный момент, бросился под благословение. Однако его преосвященство, не прекращая стонать, отдернул руку и, подняв ее, устремился к выходу, где его ждала автомашина.

Сторож, оставшись стоять на коленях, с недоумением смотрел вслед поднятой руке его преосвященства, три пальца которой почему-то были завернуты в какую-то отливающую металлом материю. Или это сторожу только показалось?

Всю ночь резиденция епископа была ярко освещена. У подъезда стояло не меньше десятка лимузинов, каждый из которых принадлежал кому-нибудь из видных профессоров-медиков. Сами профессора находились наверху, в гостиной. Они окружили постель епископа и недоуменно смотрели на его ладонь. Три пальца этой ладони были металлическими. Судя по тому, что четвертый палец опух и сильно покраснел, его должна была постигнуть та же участь. Епископ громко стонал: превращение его преосвященства в металл шло мучительно и трудно.

Уважаемые профессора недоуменно стреляли глазами друг в друга.

- Если поверить всему тому, что сообщил нам сейчас монсеньор Штир, - заикаясь от волнения, начал руководитель хирургической клиники Гамбурга профессор фон Гросс, - то придется предположить, что мы встречаемся здесь с крайне удивительным заболеванием.

- Коллега фон Гросс оказался чрезвычайно проницательным! - не удержался, чтобы не съязвить, хирург Миллер, у которого фон Гросс отбивал добрую половину пациентов.

- Если верить документу о Кроллициасе, то есть, простите, святом Кроллициасе, то медлить нельзя, - торопливо выговорил представительный дерматолог Криггер.

- Резать... - задумчиво сказал терапевт Брошке.

- Господин терапевт Брошке, очевидно, желает сказать "ампутировать", - сухо заметил фон Гросс.

- Да, да, именно ампутировать! - поспешил согласиться тот.

- Пожалуй, так! - уверенно сказал Криггер.

- Так! - решился фон Гросс.

- Так! - согласился Миллер.

- Ваше преосвященство, - наклонился к уху епископа монсеньор Штир, - консилиум решил, что необходима ампутация.

- А-а-а-а... мне... все равно, - простонал епископ.

- Но резать надо немедленно, - быстро сказал фон Гросс, которому очень хотелось перебить этого знатного пациента у выскочки Миллера.

- Да, да, немедленно, - заявил Миллер, - вот мои инструменты, отправляюсь мыть руки.

- Коллега Миллер соглашается мне ассистировать? - с вызовом осведомился фон Гросс.

- Нет, коллега, я обойдусь без вас, - с нажимом ответил тот, направляясь к выходу.

Фон Гросс направился за ним, намереваясь в коридоре свести счеты с соперником. За ними последовали остальные врачи. Но тут консилиум был остановлен отчаянным криком его преосвященства:

- Не надо! Не надо!

- Что не надо? - подбежал к епископу монсеньор Штир.

- Не надо ампутировать.

- Но ведь это опасно, ваше преосвященство! - перебивая друг друга, заговорили профессора.

- Творец... отметил... печатью... нас... - выбрасывал слова епископ. - Мы... сопричислены... к сонму...

Как всегда, первым догадался монсеньор Штир.

- Стойте, господа! - закричал он. - Его преосвященство покрывается металлом так же, как святой Кроллициас. Это ли не признак святости! Его преосвященство считает, что он тоже заслужил честь быть святым. Девятьсот девяносто шестой католический святой! Боже правый, какая сенсация!

Врачи оторопело выбежали из гостиной...

История повторялась. Утро застало дом епископа в переполохе. Из спальни его преосвященства доносились громкие и пронзительные стоны. Можно было только удивляться, как удается тщедушному и слабосильному старикашке издавать такие вопли. Под дверьми спальни бегали взад и вперед врачи, не осмеливаясь, впрочем, переступить порог: у дверей с независимым и неприступным видом стоял монсеньор Штир.